Витязи морей - [55]
Умер Тотлебен в 1884 году, 66 лет от роду.
1940 г.
ГЕНЕРАЛ С. А. ХРУЛЕВ
Исторический очерк
Он не был стратегом, но в тактике был таким же последователем Суворова, как и один из героев Отечественной войны — генерал Кульнев.
«Глазомер, быстрота, натиск» — эти три суворовских завета Хрулев стремился всегда воплощать, даже когда был в небольших чинах, напрашиваясь в разведки, в авангардные кавалерийские отряды, хотя и был артиллеристом.
Как командир отрядов в несколько тысяч человек, он выдвинулся в Дунайскую кампанию, предшествовавшую Крымской. Здесь под Каларашем он разбил шеститысячный отряд турок, перебравшихся на левый берег Дуная, занятый тогда армией князя Горчакова. Он же, завязав сражение с войсками турецкого главнокомандующего Омера-паши под Туртукаем и одержав над ним верх, дал этим возможность Горчакову беспрепятственно переправиться со всею армией на правый берег Дуная под Систовом. Наконец, как артиллерист, он проявил себя, дважды рассеяв метким орудийным огнем турецкие флотилии на Дунае. Затем, имея под своим начальством Тотлебена, Хрулев устраивал осадные батареи под Силистрией, на островах Дуная. Осада Силистрии, правда, ни к чему не привела, но это уж была не его вина, тем более что он получил тогда другое назначение — командовать авангардом русской армии, действовавшей в направлении Шумлы.
Здесь в двух данных им сражениях Хрулев наголову разбил турок.
В Севастополь он попал по просьбе, обращенной главнокомандующим Меншиковым к Горчакову. Меншиков нуждался в подобном боевом генерале, и то, что он слышал о Хрулеве, вполне отвечало его желанию. Так, в январе 1855 года в Севастополе появился генерал совершенно необычайного вида: он сидел на белом кабардинском коне; на нем была лохматая кавказская папаха и бурка; стремена его были похожи на волчьи капканы; черные усы его были лихо закручены; глядел на всех он прямо и чуть-чуть насмешливо; голос имел редкостной силы; солдат называл не «ребятами» и не «братцами», а «благодетелями».
Так как Меншиков вызывающе-необычайного не любил, то и нового генерала послал в отряд, блокировавший тогда Евпаторию. Отряд этот находился под начальством кавалерийского генерала барона Врангеля, и Хрулеву, как артиллеристу, была вверена вся артиллерия.
Между тем турки сосредоточили в Евпатории довольно большие силы, и в иностранных газетах писали, что назначение этих сил — идти к Перекопу, захватить его и тем отрезать русскую армию в Крыму от сообщений с остальной Россией.
Николай I требовал от Меншикова немедленного штурма Евпатории. Меншиков же понимал, что этот штурм совершенно излишен, так как турки не рискнут идти на Перекоп, а штурм не обойдется без больших жертв людьми.
Однако приказ императора непременно штурмовать Евпаторию кто-то должен был выполнить, и это вызвался сделать Хрулев.
Он подготовил это предприятие очень старательно, хотя и понимал, что военные суда англо-французов, подошедшие к Евпатории, не дадут утвердиться в этом городе, как бы удачен ни был штурм. Как и Меншиков, он знал, что вообще вся эта затея совершенно бесцельна и является прихотью стратега из Зимнего дворца. Поэтому Хрулев ограничился только бомбардировкой Евпатории из ста орудий, отменив в решительную минуту штурм и отведя войска.
«Неудача» под Евпаторией ускорила смерть серьезно больного Николая I, но зато заставила Меншикова надлежащим образом оценить Хрулева, и он перевел его в Севастополь и сделал начальником одного из самых ответственных участков оборонительной линии — Корабельной стороны, где были первый, второй и третий бастионы и знаменитый Корниловский бастион на Малаховом кургане.
Здесь-то главным образом и протекла полугодовая деятельность Хрулева, создавшая ему славу одного из самых блестящих защитников Севастополя.
Свою картинную внешность Хрулев вывез с Кавказа, где служил перед Дунайской кампанией. С белого коня он не пересел на вороного или гнедого и бурку с папахой не заменил серой шинелью и фуражкой. Потому ли, что хотел оригинальничать? Нет, тут было другое.
Хрулев держался убеждения, что начальник должен быть издалека виден своим подчиненным, виден даже и ночью, — вот почему конь его был белой масти. Что же касается папахи и бурки, то, разумеется, они очень выделяли того, кто их носил, из общей массы людей, одетых в униформу.
Конечно, и сидевшие в окопах стрелки противника тоже отлично разглядели оригинального русского генерала. Однажды на перемирии для уборки убитых и тяжелораненых появился Хрулев на своем коне, и сейчас же пошло по французским рядам: «Это — генерал Хрулев! Генерал Хрулев!..»
Удобство быть всюду видным своим солдатам сопровождалось, таким образом, большим неудобством быть заметным и для противника, представлять для него прекрасную мишень. Но это тоже входило в расчеты Хрулева, так как показывало своим, что он не прячется ни от пуль, ни от прицельных снарядов.
Хрулеву повезло — убит он не был, несмотря на то что каждый день давал эту возможность стрелкам противника. В Севастополе в конце февраля 1855 года, когда попал туда на службу Хрулев, трудно было удивить храбростью даже и пехотных солдат из новобранцев, а не только старых матросов. И однако же это вполне удалось Хрулеву.
