Витязи морей - [19]

Некоторое время гнались было за ним суда Ушакова, но поднялось сильное волнение, суда же были по-прежнему не только тихоходны, но и очень валки, а так как иные из них имели подводные пробоины, то Ушаков счел за лучшее стать в укрытом месте на якорь и заняться их починкой.

Но зато о возможности чиниться не смели и думать во флоте капудан-паши. Спасаясь от погони, там шли полным ходом, пока могли идти. Но далеко уйти некоторые из кораблей, особенно сильно потерпевшие, не могли, конечно, и из них несколько пошло ко дну со всем экипажем, так как ветер развел большую волну, а при такой волне темной ночью, когда на всех уцелевших парусах суда спасались бегством, нечего было и думать о спасении людей, тонувших в море.

Весь флот разбился на отдельные эскадры, из которых состоял, и каждая спасалась по мере разумения своих командиров: одна у берегов Румелии, другая у берегов Анатолии. Только алжирцы добрались до Босфора и вошли в пролив ночью, но корабль Саида-Али в виду Константинополя стал тонуть и пушечной пальбой требовал помощи, так как большая половина его экипажа была убита или ранена. Отчаянный вид судов алжирской эскадры, масса убитых и раненых на ней и полная неизвестность, что сталось с остальными эскадрами и куда делся сам капудан-паша Гуссейн, так испугали султана, что он повелел немедленно заключить мир с Россией.

Окончательно заключен был этот мир в январе следующего года в Яссах, уже после смерти Потемкина, последними строками которого было донесение Екатерине II о победе у м. Калиакра, одержанной Ушаковым.

Благодаря чему же все-таки одерживались эти победы кроме личного мужества и искусства замечательного русского флотоводца?

Противник во всех боях был в подавляющих силах, а в последнем — даже в двойных, суда его, по свидетельству современников, были лучшего устройства, не говоря уже о их большей ходкости, и все-таки он неизменно терпел поражение.

Для объяснения этого странного на первый взгляд явления следует припомнить характеристику, данную Ушаковым командам своих судов, когда он, обращаясь к Войновичу, представлял их к наградам: «Я сам удивляюсь проворству и храбрости моих людей: они стреляли в неприятельский корабль не часто и с такою сноровкою, что казалось, каждый учится стрелять по цели».

Эти слова похвалы командира своей команде являются лучшей похвалой и ему самому: людей нужно было научить этому проворству и этой сноровке в стрельбе; в них нужно было воспитать эту храбрость.

Совсем другое дело было на турецких кораблях, где капудан-паша продавал должности командиров судов тем соискателям их, которые платили ему больший «бакшиш», а те выручали данные ему деньги, распродавая на своих кораблях должности старших и младших офицеров. Каким же образом подобный офицерский состав мог обучить морскому делу матросов, когда он сам не имел ни любви к нему, ни знаний в нем?

Конечно, для того чтобы поставить флот свой на бо́льшую высоту сравнительно с русским, султан и его помощники в этом деле — сперва Эски-Гассан, затем Гуссейн-паша — приглашали корабельных инженеров из Франции и Швеции, и суда-то строились лучше, чем их строили в России, притом в самом спешном порядке, но как можно было переделать в короткий срок порядки, царившие во флоте?

Из подданных султана самыми лучшими моряками были греки, и те суда, где они в экипаже были в большинстве, обыкновенно сражались и с большим умением, и с отчаянной храбростью. Но конечно, будь у Ушакова корабли так же хорошо построенные, обшитые медью, как турецкие, а не обросшие ракушками и морской травой, не изъеденные морским червем, обитавшим в севастопольских бухтах, результаты его побед были бы совсем другими, и это надо понимать прежде всего при их оценке.

IV

Через несколько лет после заключения мира в Яссах и самому Ушакову представилась возможность быть в Константинополе именитым почетным гостем, познакомиться со своими противниками на Черном море, посетить доки и эллинги, где строились новые суда и чинились старые, — словом, из страшного врага превратиться в дорогого друга: в 1798 году император Павел I вступил в союз с Турцией против Франции, и Черноморский флот призван был действовать в Средиземном море заодно с турецким против французов, причем полному адмиралу турецкого флота Кадыр-бею приказано было султаном Селимом не только быть в подчинении у вице-адмирала Ушакова, но еще и учиться у него.

За время, протекшее с окончания последней войны с Турцией, политическая обстановка в Европе чрезвычайно осложнилась в связи с Великой буржуазной французской революцией.

В начале 1793 года был казнен на эшафоте король Людовик XVI; Франция, объявленная республикой, вводила у себя новые общественные и государственные идеи; место старой родовой знати, которая частью была уничтожена, частью эмигрировала в другие государства — между прочим, и в Россию, — заняла талантливая буржуазная молодежь, действия которой не могли не привести и привели, конечно, к столкновению с правительствами соседних государств, стоявших на страже монархической власти и всего, что ей было присуще, что ее поддерживало и питало. Но Франция в весьма короткое время не только создала огромную армию, но еще и выдвинула для нее десятки блестящих молодых генералов, из которых один, Наполеон Бонапарт, оказался гениальным полководцем. Его победы над войсками такого сильного государства, каким была Австрия, заставили австрийского императора подписать очень невыгодный для него Кампоформийский мир (в 1797 г.), по которому к Франции отошла вся Ломбардия (северная часть нынешней Италии, бывшая тогда под властью Австрии), переименованная в Цизальпинскую республику, а за три года до того Франция присоединила к себе Голландию, переименованную в республику Батавскую.