Витязь. Владимир Храбрый - [20]

Санный возок митрополита легко скользил по прикатанному снегу рядом с великокняжеским; Алексий смотрел из окна на Дмитрия, расположившегося на сиденье вместе с Владимиром, видел его задумчивое лицо, на котором читалась робость перед предстоящим свадебным действом, подбадривал взглядом.

«А сам-то ты в его годы смелее, что ли, был?.. - думал Алексий. - Вон Вельяминовы… Те завсегда держатся смело и вольно… Однажды слышал, как на пиру тысяцкий похвалялся кому-то из бояр, что род их, как Степана Кучки, на Москве самый древний, постарее будет великокняжеского… Правда, после сих слов Василий осекся, словно горло его перехватили татарской удавкой… Пьян был, а уразумел, что сказал лишнее… Ничего, что Дмитрий пока подросток, но на княжем совете, когда кто-то возразил о сроках возведения стен из камня (не время, мол, после пожара хоть бы отдышаться, дома свои подправить, да новые поставить), коршуном взглянул на возражавшего и строго молвил:

- Ничего, без своего дома потерпишь, а стены каменные позарез нужны. Будут они стоять - и не страшна нам тогда станет ни Орда, ни Ольгерд литовский. А их рати могут прискакать к Москве в любой момент!..

На этом же совете, несколько смущаясь, Андрей Свибл высказал мысль о том, чтобы сделать Коломну после проведения великокняжеской свадьбы столицей Руси.

- Я там не раз бывал, да и другие подтвердят, что Коломна - город зело красен, - сказал боярин.

Но это предложение никто всерьез тогда не принял.

Теперь, подъезжая ко второму после Москвы городу в княжестве, ключевому и по значению: слияние Москвы-реки и Оки, и по богатству, Серпуховской подумал: «А почему бы и нет?! Стареют города, приходят в упадок столицы - одряхлел Киев, померкла слава Владимира, и не пришел ли черед Москве?..»

Князь зачарованно глядел на красивый коломенский храм, стоящий на заснеженном склоне хорошо укрепленного города. Не удержался, поделился с Дмитрием тем, что пришло сейчас в голову.

Но великий князь неожиданно и резко оборвал брата:

- Я боярина Свибла чту и люблю… Но он был на совете неправ, а зачем ты, брат, потворствуешь тому, что не нужно. Москва - город моих предков, стоял, стоит и будет стоять!.. И я все сделаю, чтобы он краше был всех остальных городов на Руси, и не токмо на Руси…

Через какое-то время он положил руку на плечо Серпуховскому и тихо произнес:

- Прости, Андреевич (так называл, когда хотел повиниться перед Владимиром), за резкость мою… Но более не говори об этом.

Свадьбы проходили одновременно, венчал Дмитрия и Микулу митрополит в коломенской каменной церкви. Свадебный пир проходил шумно и весело на подворье местного игумена: гуляли несколько дней; вино лилось рекой, пил, как говорится, и стар, и млад… Но, несмотря на обильные возлияния, Владимир хорошо запомнил тот момент, когда доставал тысяцкий из сундука золотые свадебные пояса и обращался к Серпуховскому и своему старшему сыну Ивану с тем, чтобы вручить эти пояса женихам. Владимир не обнаружил на великокняжеском поясе порченого камешка, и сие сильно смутило князя. Зная о гоноре Вельяминовых, он подумал: «А не произошла ли подмена?! Не захотел ли тысяцкий, чтоб его сын Микула предстал на свадьбе в великокняжеском поясе… Чем не удались Вельяминовы?.. Почему славу и звание великих князей перехватили не местные древние роды на Москве, а какие-то пришлые?.. Мог ведь так рассуждать тысяцкий? Мог…»

В том, что подмена действительно произошла, Владимир убедился, когда хорошо рассмотрел пояса на Микуле и Дмитрии… Сказать ли об этом митрополиту?.. Но Алексий и сам сие обнаружил, улучив время, шепнул князю:

- Молчи…

Князь Владимир понял: «Нельзя пока будоражить людей… Это пойдет только во вред, не надобны раздоры, не нужны они сейчас. Да и не только сейчас!..»

История с подменой пояса всплывет через шестьдесят семь лет на свадьбе внука Дмитрия Донского Василия Васильевича, когда в живых уже не будет ни Дмитрия Ивановича, ни митрополита Алексия, ни умершего намного позже них Владимира Андреевича Серпуховского. Было бы лучше, чтобы все это никогда не всплывало… Но история не красна девица, её не уговоришь, не улестишь ласковыми словами.

Обнаруженный подлог привел снова к открытой ссоре великокняжеского двора с семейством Вельяминовых, что явилось причиной ослепления великого князя Василия Васильевича, прозванного после этого Темным…

Глава 5. СКОПА

Как бы в одночасье сплелись и отобразились в летописях два события: женитьба Дмитрия и начало строительства каменной Москвы: «Тое же зимы князь великий Дмитрей Ивановичь посоветова со князем Володимером Андреевичем и со всеми своими старейшими бояры ставити град Москву камен, да еже умыслиша, то и сотвориша: тое же убо зимы повезоша камень ко граду».

Сколь ни долговечно на Руси дерево дуб, но и его время превращает в труху. Может быть, поэтому летописцы никогда не отмечали год появления того или иного деревянного храма, - внимание их привлекали сложенные из камня, ибо им предстояло стоять и в далеком будущем.

- Гляди, тату, звездочка выкатилась… Ужо завтра метельно не будет, - солидно вышагивая в коротком тулупчике, держа вожжи в руках, говорил малец отцу, дремавшему в санях: уходился смерд Прохор Стырь, по прозвищу Кучма - действительно, космач; из вислоухой шапки, похожей на поповский малахай, выбивались волосы, - но Кучма не только возница плиточного камня, а и помогает грузить его. Вот и уморился…