Витязь - [8]
Так и прижимая, легкое бессознательное тело девушки к себе, Корнилов направил жеребца в сторону дислокации русских войск. Спустя полчаса, он оставил девушку на попечение полевого доктора и галопом поскакал по направлению к штабу.
Весь последующий день, у Павла не было ни секунды времени, чтобы узнать о здоровье незнакомки, которую он ненароком спас в лесу, ибо до поздней ночи не вылезал из седла, в очередной раз, разведывая позиции французских войск по приказу командования. Лишь краткая фраза доктора Коваля, когда он доставил ее в лазарет, о том, что девушка не умрет, чуть успокоила Корнилова.
Гродненский гусарский полк Кульнева, в котором нес службу Павел, входил в состав первого пехотного корпуса генерала Витгенштейна. В настоящий момент, русские войска, выбитые еще в июне с Немана, отступали через Полоцк в глубину России. Главнокомандующий первой западной армией русских войск Барклай-де-Толли, оставил корпус Витгенштейна прикрывать отход основных русских частей, а так же отдал приказ оборонять и удержать дорогу на Санкт-Петербург. Располагая всего двадцатью тысячами солдат, генерал Витгенштейн противостоял более сильному противнику — французскому маршалу Удино, в распоряжении которого находилось двадцать восемь тысяч человек. Мало того, на помощь к Удино быстрым маршем шел десятый французский корпус генерала Макдональда численностью более тридцати тысяч. Русский корпус Витгенштейна был заведомо слабее любого из двух наступавших противников, которые пока были разрознены и, естественно, не мог устоять против соединенных их сил.
Витгенштейн оказался в отчаянном положении. Опасаясь соединения двух сильнейших французских корпусов и понимая, что шансов спасти три свои немногочисленные дивизии у него очень мало, Витгенштейн решил атаковать Удино первым, считая внезапное нападение на противника, к которому еще не пришло подкрепление — единственным возможным выходом в сложившейся непростой ситуации. Пока французского маршала Макдональда задерживал под Ригой русский военный губернатор с восемнадцатью тысячами солдат, отдельные полки из корпуса Витгенштейна нападали на французские гарнизоны, не давая противнику расслабиться. Постоянные вылазки русских оканчивались, в основном, удачно, а двадцать третьего июля первая кавалерийская дивизия Каховского разбила несколько французских отрядов и взяла в плен полтысячи наполеоновских солдат.
Без продыху, с неимоверными усилиями полки Витгенштейна, в течение полутора недель не давали французам Удино опомниться, постоянно дерзко и смело нападая на позиции противника.
В тот же день, после спасения девушки, Корнилов с четырьмя эскадронами своего полка участвовал в очередном ночном налете на три конных полка французов. Даже двойное превосходство сил над русскими не дало французам ожидаемой победы. Семьсот русских конников опрокинули полторы тысячи солдат Удино за несколько часов ожесточенной схватки, перебив большую часть французов.
На рассвете, ошалевший от боя, огромного душевного напряжения, крови, падающий с ног от усталости Корнилов ввалился в свою палатку, которую делил с подпоручиком Полянским. Осведомившись у своего денщика Сашки, где Андрей Илларионович, Павел рухнул на походную койку без сил и, вмиг уснул, почти не услышав ответ юноши о том, что подпоручик Полянский был вечером отправлен в штаб Барклая-де-Толли со срочной депешей.
Много позже, Корнилов проснулся от шума, который создавал Сашка, снуя по палатке туда-сюда, собирая разбросанные вещи и наводя порядок. Павел открыл глаза и, спросив денщика о времени, понял, что оно ближе к полудню. Он, тут же, вспомнил о девушке, которую спас накануне. Проворно встав, Корнилов быстро умылся, приходя в себя от ледяной воды. Сменив пыльный мундир, в котором проспал всю ночь на чистый, молодой человек направился к палаткам военного лазарета.
Тусклый свет, проникающий снаружи, едва освещал палатку и Павел, войдя, чуть постоял у входа, для того, чтобы глаза привыкли к сумраку. Присмотревшись, он увидел, что доктор Коваль пытается отогнать раненых солдат от узкой койки, которая стояла немного в стороне от других.
— Немедленно, вернитесь на свои места! — гневно заявил Аристарх Иванович. Солдаты нехотя поковыляли к своим койкам. Павел подошел к доктору и увидел, что на высокой койке лежит девушка, которую он спас вчера. Заметив Корнилова, доктор Коваль жестом подозвал молодого человека. Встав в изголовье походной койки, где лежала, не двигаясь девушка, Павел внимательно посмотрел на ее округлое лицо с закрытыми глазами.
— Как она? — спросил тихо Корнилов, не спуская напряженного взора с мертвенно-бледного прелестного лица незнакомки.
— Я вытащил пулю вчера. Сегодня, она еще не приходила в себя. У нее небольшой жар, но думаю, он не опасен. Возможно, недельки через две она поправится.
— Хорошо, — заметил Павел с облегчением и его взор вновь описал заинтересованный круг по притягательному облику девушки.
— Меня беспокоит другое, — продолжал так же тихо Аристарх Иванович. Корнилов вопросительно посмотрел на седого доктора. — Ее нельзя здесь оставлять. Мне постоянно приходиться отгонять от нее солдат. Как только я отлучаюсь из палатки, они подходят и глазеют на нее. И я хотел бы просить вас об одолжении.
1852 год. Нежная, тихая Грушенька с младенчества воспитывается в семье князей Урусовых. Она начитана, прелестна, музыкальна и образована. Она носит дорогие платья и живет во дворце, подобно дворянке. Княгиня Урусова не чает в ней души и любит ее как свою дочь. Но есть одно обстоятельство — Груша всего лишь крепостная князей, красивая кукла для украшения интерьера. Она скрашивает серые будни старой княгини. Девушка не тяготится своим существованием и нежно любит княгиню в ответ. Но спокойная жизнь Груши рушится в один момент — когда князья неожиданно покидают этот мир, а наследником огромного состояния становится избалованный циничный красавец-князь Константин Урусов…
1789 год. Российская империя. Машенька Озерова, придворная дама и фрейлина Екатерины II. Став игрушкой в руках заговорщиков, она оказывается замешана в покушении на императрицу и попадает в Петропавловскую крепость. Ее возлюбленный Григорий Чемесов отрекается от нее. А комендант крепости обещает избавить девушку от чудовищной казни в обмен на ее прелести. Юная Маша, беременная и испуганная, решается на скверный поступок, желая спасти себя и своих близких от смерти.
1759 год. Российская империя. На усадьбу Пашковых нападает разбойничья шайка взбунтовавшихся крестьян. Всю семью дворян Пашковых зверски убивают. Единственной, кому удается спастись, – Катюше Пашковой. Убегая от расправы в зимний темный лес ночью, восемнадцатилетняя девушка неожиданно встречает некоего незнакомца, обитателя лесной чащи, у которого просит помощи. Однако наивная девушка даже не подозревает о том, что после этого она попадет в “капкан”, из которого не так просто вырваться на свободу…
1827 г. Российская империя. Дмитрий Скарятин – военный морской офицер, служит на благо Российской Империи и тайно выполняет опасные поручения масонского ордена. Бесстрашный, надменный красавец с титулом и состоянием, Дмитрий – желанная мечта всех незамужних дворянок Петербурга. Аглая – молоденькая дочь бедного купца из Кронштадта. Наивная и нежная, девушка мечтает об искренней большой любви. Однажды на берегу моря она невольно спасает раненого Скарятина и безумно влюбляется в него. Но сможет ли Дмитрий ответить девушке взаимностью? Вряд ли.
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.
Биологическое оружие пытались применять еще в древнем Риме, когда при осаде городов за крепостные стены перебрасывались трупы умерших от чумы, чтобы вызвать эпидемию среди защитников. Аналогичным образом поступали в средневековой Европе. В середине 1920-х, впервые в мире, группа советских бактериологов приступило к созданию биологического оружия. Поздним летом 1942 года оно впервые было применено под Сталинградом. Вторая попытка была в 1943 году в Крыму. Впрочем, Сталин так и не решился на его масштабное использование.
Мы едим по нескольку раз в день, мы изобретаем новые блюда и совершенствуем способы приготовления старых, мы изучаем кулинарное искусство и пробуем кухню других стран и континентов, но при этом даже не обращаем внимания на то, как тесно история еды связана с историей цивилизации. Кажется, что и нет никакой связи и у еды нет никакой истории. На самом деле история есть – и еще какая! Наша еда эволюционировала, то есть развивалась вместе с нами. Между куском мяса, случайно упавшим в костер в незапамятные времена и современным стриплойном существует огромная разница, и в то же время между ними сквозь века и тысячелетия прослеживается родственная связь.
Ирландский рыцарь Кормак Фицджеффри вернулся в государства крестоносцев на Святой Земле и узнал, что его брат по оружию предательски убит. Месть — вот всё, что осталось кельту: виновный в смерти его друга умрет, будь он даже византийским императором.