Витязь особого назначения - [8]

Сгорбленный, с крючковатым носом, с сивой бородой и в маленькой черной шапочке на затылке, он настолько сильно напоминал черта, что Ягайле захотелось перекреститься, но он сдержал руку, побоявшись обидеть держателя трактира.

— Здг’авствуйте, гости дог’огие, — приветствовал их хозяин, широко распахнув объятия. — Чего изволите? Покушать, попить, пег’еночевать?

— И ты будь здрав, — важно ответил Акимка. — А изволим мы всего. И попить, и покушать, и переночевать. А может, и еще чего. — Он заговорщицки подмигнул хозяину.

Тот подмигнул в ответ и уставился на Ягайлу черным как смоль глазом. Но взгляд витязя оставался холодным и равнодушным. Старик в замешательстве потер ладошки, но снова обрел былую уверенность и гонор.

— Пг’исаживайтесь вот за тот столик, а я пришлю к вам человека и г’аспог’яжусь насчет комнаты. Вы будете ночевать в одной или вам г’азные?

— Одну, — твердо ответил Ягайло, привыкший экономить княжьи деньги.

Акимка глянул на витязя с неудовольствием, хозяин трактира — с интересом, но лишних вопросов задавать не стал.

— На какой стог’оне?

— На нашей, понятное дело, — ответил Акимка.

Хозяин кивнул и растворился за ведущей на кухню ширмой. Вместо него выскочил румяный парень в подпоясанной кушаком алой рубахе, быстро обсказал, что есть из готового, а что надо подождать, чем можно запить — и приняв заказ, нырнул обратно. Через мгновение перед путниками появился жареный рябчик, каравай хлеба, жбанчик меда и пара выточенных из цельных кусков дерева блюд, долженствовавших исполнять роль тарелок.

Ягайло достал нож, несколькими движениями разделал рябчика на аппетитные ломтики, положил пару себе, пару на тарелку своего спутника, нагреб немного пареных овощей, которыми была обложена тушка птицы, отломил добрый кус хлеба. Акимка тем временем плеснул по деревянным кружкам меда и некоторое время за столом был слышен только треск разгрызаемых крепкими зубами хрящей. Утолив первый голод, осоловелый и подобревший, Ягайло откинулся назад и прислонился к стене.

— Слышь, друже, а что за сторона, про которую хозяин спрашивал?

— Так трактир стоит ровно на границе, эта сторона еще наша, а та уже польская. Я тебе уже сколько об этом талдычу.

— Не возьму я все в толк, кто ж ту границу вымерял, леса да болота кругом? Вот была б река…

— Думаю, это сам хозяин придумал.

— Зачем?

— Трактиров-то по Руси много, а такой, через который граница проходит, — всего один. В таком побываешь — не забудешь. Другим расскажешь, они тоже посмотреть захотят. Так и пойдет слава, а вместе с ней постояльцы, а вместе с ними и доход.

— Хитро, — пробормотал Ягайло.

— Надо б землемеров послать, да затвердить границу, да посты организовать, чтоб следили зорко, а не как нынче.

— Зачем, Акимка?

— А затем, что шляются все, кому не лень. Что носят, к кому ходят? Может, злоумышляют что, а мы и не знаем. Да и знаешь, как в песне поется, «чужой земли мы не хотим ни пяди, но и своей вершка не отдадим»? То-то.

— Государственно мыслишь, — молвил Ягайло. — Толковый советник князю растет.

Акимка подозрительно уставился на витязя, но не нашел в его лице и следа усмешки. Ягайло твердо взглянул в глаза отроку, склонился к столу и вновь заработал челюстями.

Акимка последовал его примеру.

— Что-то рябчик странный, — сквозь хруст мелких косточек произнес Акимка.

— Что ж странного в нем? — спросил Ягайло, не переставая жевать.

— На голубя вкусом смахивает.

— Твоя правда, — присмотрелся к блюду Ягайло, — хотя черт его… Съедобен, и ладно. Голубь что, мне вот как-то вместо кроля кошку — зверя малого, но вонючего, из сарацинских земель, подсунули, вот то гадость была.

— Бог с тобой, Ягайло, за трапезой такое рассказывать, — отмахнулся измазанной жиром рукой Акимка. — Меньше думаешь — плотнее наедаешься.

Когда оба путника, сытые и довольные, лениво догладывали последние косточки, к ним подскочил хозяин.

— Господа г’ыцари, ваша комната пг’иготовлена, а для…

Акимка сделал страшные глаза и незаметно для Ягайлы махнул рукой, уходи, мол, не надо ничего. Хозяин понимающе кивнул. Оставил на столе ключ с большим кожаным ярлыком, на котором горячим железом была выжжена цифра 9, и исчез, словно растаял в воздухе. Эта его манера появляться ниоткуда и исчезать никуда стала беспокоить витязя, очень уж скользким казался хозяин.

Напоследок Ягайло еще раз оглядел зал. Бюргеры-ганзейцы допились до красных рож и тихонько тянули какую-то песню, постукивая по столу днищами деревянных кружек. Типы в широкополых шляпах исчезли. Молоденький пан мирно посапывал, уронив курчавую главу на стол, прямо посереди объедков. И только монахи без особого удовольствия продолжали вкушать в углу хлеб и воду. Акимка подошел к ним, будто для благословения, и, видимо, перекинулся парой слов, но со стороны этого не было заметно.

«Ловок, черт», — с отцовской нежностью подумал Ягайло и тут же украдкой перекрестил себе рот, посетовав, что помянул к ночи нечистых.

Они поднялись по скрипучей лестнице, нашли свою комнату, занесли скарб и закрыли дверь на ключ, а потом и на тяжелый внутренний засов. От греха. Акимка снаял кафтан, стянул через голову пододетую под него кольчугу. Сбросил сапоги, повалился на тюфяк из соломы и тут же захрапел. Вот и славно, подумал Ягайло, а то с блудницами местными связываться — себе дороже. Еще подхватишь заразу какую заморскую, лечись потом от бубонов ртутью.