Виток истории (Зарубежная научная фантастика 60-70-х годов) - [3]

Составленная Мерилл программная антология «Англию сводит судорогой НФ» (1968) имела шумный успех в США, хотя к тому времени отголоски «Волны» давно достигли американского книжного рынка. Дж. Г. Боллард, частично Д. Браннер и Б. Олдисс, к середине 60-х завоевавшие популярность своей «традиционней» фантастикой; сам М. Муркок, новички и дебютанты — Л. Джоунс, Ч. Плэтт, X. Бэйли, М. Джон Харрисон, Д. Массон, К. Прист, П. Тэйт, П. Золин и другие, примкнувшие к ним американские авторы — Д. Сладек, Н. Спинрэд, Р. Желязни (Зелазни), X. Эллисон, Р. Силверберг и переселившийся окончательно в Лондон, поближе к месту «боев» Т. Диш, — вот кто составил ядро «Новой волны».

В бой ринулись критики, образовав два непримиримых лагеря, одинаково шумных и лишенных деликатности по отношению к противнику, и разразилась буря, потрясшая мир англоязычной научной фантастики, давно не испытывавшей ничего подобного.

Поначалу «Новая волна» получила поддержку со стороны таких столпов британской прозы, как Э. Уилсон, Г. Грин и Дж. Б. Пристли. Вызвали интерес у любителей фантастики первые попытки осуществления синтеза искусств: на страницах журнала замелькали образцы НФ поэзии, фантастические иллюстрации (быстро, впрочем, сошедшие до «старых добрых» сюрреализма и поп-арта). Пытались создавать «серьезные» НФ комиксы, экранизировать «НФ авангард» на телевидении и в кино; появились даже первые НФ пластинки. «Революционное» брожение охватило весь мир научной фантастики, и казалось, что задора молодых хватит надолго. «Итак, сейчас важно, что британские писатели заговорили по-новому. Позже они разберутся, о чем говорить», — оптимистически предрекал в 1968 году один из бунтарей П. Тэйт.

Однако к началу 70-х что-то застопорилось. Движение, достигнув успехов в области литературного эксперимента и основательно расшатав устои традиционной научной фантастики, явило первые признаки саморазрушения. Многие писатели (Дилэни, Зелазни, Браннер, Эллисон, Силверберг) отошли от платформы «Новой волны»; другие (Боллард, Олдисс) снова вернулись в лоно философской прозы. Большинство же из многообещающих молодых авторов попросту исчезли с литературной сцены. Массовый читатель, уставший от бесконечных новаций, отвернулся от вчерашних кумиров. Прекратил свое существование журнал «Новые миры», превратившись в серию более или менее регулярно выходящих антологий. Как литературное движение, «Волна» умерла…

Что же она собой представляла?

Прежде всего, вспомним — основу читательской аудитории научной фантастики всегда составляла молодежь. Некогда юные читатели, воспитанные в духе преклонения перед наукой (точнее, естественными науками) и видевшие в юной же science fiction образное отражение желаемого «технотронного» будущего, к 60-м годам повзрослели. Пришло новое поколение, разительно отличавшееся от своих предшественников, и ему нужна была своя литература, призванная не блуждать среди звезд в необозримо далеком будущем, а прямо отразить безумства «прекрасного нового мира» западной цивилизации. Возникла, перефразируя известный термин американского социолога Т. Роззака, «контрфантастика» — составная часть молодежной контркультуры 60-х.

В противоречивом и запутанном клубке, в который сплелись программы, лозунги, конкретные результаты и оценки, выделяются, прежде всего, три фактора. Именно они, на наш взгляд, достаточно исчерпывающе описывают комплекс явлений, условно названный «Новой волной». Это, во-первых, изменение тематики; во-вторых, формальные поиски; в-третьих, непрерывный ажиотаж критики, поднятый вокруг «литературы размышлений».

Итак, новые темы… Страницы НФ изданий запестрели деталями и образцами, доселе не виданными. Вместо экзотических названий звезд и планет читатель теперь встречался со знакомыми точками земного шара: Далласом и Вьетнамом, мысом Кеннеди и Сорбонским университетом. Головокружительные загалактические эпопеи сменились пожарищами в негритянских гетто и культурной революцией в Китае… Хлынул на страницы научной фантастики и поток «новинок», составляющих ценностный микрокосмос подростка 60-х: ЛСД, хиппи-коммуны, «партизанская война в городах», сексуальная революция, поп-музыка, мини-юбки и длинные волосы…

Ясно, что в этом калейдоскопе было не до объективного и трезвого отбора — в одном ряду стояли Маркс и «сверхзвезда Иисус», Че Гевара и Герберт Маркузе, экологическая катастрофа и вопрос легализации марихуаны. Социальное подменялось сексуальным, сознание — подсознанием, наука — мистикой и шаманскими бубнами, к которым призывал Роззак. В своей книге «Где кончается пустыня» (1972) он резюмировал: «… в наши дни отколовшаяся от общества молодежь инстинктивно тянется к романтическим формам, и так же покоряется волшебству напитков и снов, детства и дикости, оккультного и магического…»

«Новая волна», как и более всеобъемлющее явление — молодежные выступления на Западе в конце 60-х, была детищем своего времени и своего общества, объективно отразила их приметы, явив все скрытые язвы и пороки. И (это уже специфика литературы, о которой идет речь) указала на возможное развитие тенденций в будущем, Но оказалась не в состоянии — да и не пыталась как следует — объяснить это время, дать хоть намек на рецепты лечения социальных недугов.