Витамины любви, или Любовь не для слабонервных - [16]

— Я не думала, что такие, как Джек, делают предложения. Я думала, что такие, как он, просто хамы.

Я тоже так считала. Сколько я знала Джека, он всегда держался отчужденно.

В школе мы кивали при встрече в знак приветствия. Позже столкнулись в кинотеатре «Эвриман», в Хемпстеде, выходя после сеанса фильма «Крутой». Я в фойе наступила ему на ногу, извинилась и узнала его: «А, это ты! Привет!» Огляделась, проверяя: он оказался один, как и я.

От его близости я ощутила необычный прилив адреналина. Он не отходил.

— Ну, и как тебе фильм, Ханна? — Мне было приятно, что он помнит, как меня зовут. О чем-то это говорит, и я безрассудно ответила:

— После всех этих убийств хочется тебя поцеловать.

Он уставился на меня, и я подумала: «Сейчас скажет: «Исчезни»», но он сказал другое:

— Ну, давай.

Я поднялась на цыпочки и клюнула его в щеку. Оторвалась и увидела, что он улыбается.

— Что? — спросила я.

Он приложил палец к моим губам и сказал:

— В этом фильме чертовски много убийств.

Секс с ним был изумителен — прошу простить мою скудную способность оценить высокий класс. Честно говоря, он меня возбуждал до чертиков. Даже вспоминать страшно.

Я все же расскажу про нашу свадьбу. Сам Джек выбрал бы другой стиль. Но пришлось согласиться с выбором отца, поскольку он все оплачивал. Отец слишком много суетился. Он накупил всевозможных журналов и звонил мне в самое неподходящее время. Например, с такой проблемой: — Видел такие запонки, просто ого-го! На одной написано «мужчина», на другой «мечта». Как считаешь?

Я считала, что Джек скорее бы предпочел такие: на одной написано «сорви», а на другой — «голова». Но ответила так:

— Да, Роджер, смешно звучит. Но, по-моему, у Джека уже есть запонки. Ты купил бы их себе.

И затаила дыхание. Последовало молчание, а потом я услышала:

— Отличная мысль! Я сам их буду носить!

Или, например:

— Ханна, тебя устроят замороженные на холоде лепестки розы, или хотела бы что-нибудь другое?

— Роджер, — поразилась я, — о чем это ты говоришь?

Он постоянно давал поручения матери и даже убедил ее попробовать сделать макияж, причем у «мастера-визажиста». Судя по результатам, эта женщина была скорее художником граффити. Мама покорно выполняла свой долг. Она поставляла букеты, диадемы, пирожные — все в соответствии с указаниями отца. Я была ей благодарна. Нельзя сказать, что мы с ней не общаемся. Просто у нас официальные отношения.

И я радовалась за Роджера, было приятно, что он счастлив благодаря мне. Не каждый отец станет так вникать в предсвадебные хлопоты дочери. Мартина поведала, как рассказывала своему папеньке о моем платье. Я далека от изысканности, но, к моему удивлению, в прямом ниспадающем , — но стала похожа на белый столб. Мне идет юбка с оборками в стиле Золушки, как это называет Габриелла. Разницу почувствовала даже я. А потом увидела ярлык с ценой: две тысячи фунтов! Мой папа заплатил, не моргнув глазом.

В общем, когда Мартина уже подбиралась к рассказу о цене, отец прервал ее:

— И почем нынче свадебный наряд? Фунтов сто?

Мартину это развеселило. Сказать правду, в то время я и сама считала, что свадебное платье будет стоить фунтов сто.

Если принимать всерьез болтовню ясновидящих, можно сказать, что с самого начала нас преследовали дурные приметы. Когда в салоне мне накручивали волосы — за пять часов до того, как я должна была отправиться к алтарю, — парикмахерша со всей силы всадила диадему мне прямо в скальп и спросила:

— Наряжаешься для спектакля?

В вечер перед свадьбой Джек, бледный как смерть, чувствовал себя так, будто потерпел катастрофу. У меня, правда, не было никаких особых ощущений. Я согласилась на этот брак не серьезно, из чистого тщеславия.

Странный это был день. Явились родители Джека, нахмуренные, дувшиеся друг на друга. Могу сказать, что при появлении его матери температура в комнате снизилась градусов на десять. В тот день я держала их подальше от отца. Он был в восторженном состоянии, я не хотела, чтобы их угрюмость плохо подействовала на него. Моя мать прорыдала с начала церемонии до нашего отъезда в карете с надписью: «Молодожены».

К полуночи лицо у нее распухло, как у бурундука. Джек был очень серьезен. Вероятно, пытался понять, во что вляпался. Участие Джека в подготовке ограничилось тем, что он сам выбрал себе костюм и купил мне золотое кольцо, такое тоненькое, что его было почти не видно (выбирала я сама). Ну и еще он явился на бракосочетание.

Я его не обвиняю. Я сама за четыре минуты составила список своих друзей и втиснулась в платье. С радостью перепоручила все хлопоты Роджеру, а Джек был занят своими делами. И результат оказался шокирующим. Все это было немного… Миу-Миу. Отец нанял для нас с Джеком машину из фирмы «Подлинные лондонские такси 1930-х годов». Я чувствовала себя задницей. Несмотря на то, что, когда мы остановились у светофора, какой-то велосипедист улыбнулся мне и сказал беззвучно, одними губами: «Ты просто красавица». Такой лапочка! Отец в шелковом жилете цвета извести смахивал на жокея. На банкетных столах перед каждым гостем стояли персональные свечки. Если в жизни и есть, какой шик, так это именно персональные свечки. Фотограф и тамада напоминали парочку неудавшихся телевизионных персонажей. Трудно было сказать, кто из них больший идиот.