Вирус «Мона Лиза» - [53]

Крик девушки прервался, когда огромная лапа закрыла ей рот, едва не задушив ее. Кто-то понес ее прочь, автомобиль остался позади, в темноте. До ее ушей донесся злорадный смех, в воздухе пахло алкоголем.

Она принялась брыкаться, сумела высвободить одну ногу, попала во что-то мягкое и услышала стон. Смех стал громче, однако теперь его сопровождали яростные проклятия. Ее ударили в нос, жгучая боль пронзила голову. По губам потекло что-то теплое и влажное, с железным привкусом. Мужчины ругались по-испански. Внезапно ее оставили силы, тело перестало подчиняться. Она безвольно парила над землей. Слезы смешивались с кровью. Мама! Неужели она позвала маму вслух? Этого Мэйделин не знала. Никогда прежде она так не тосковала по матери, как в этот миг.

45. Лондон

– Что ж, отличный отпуск! – Он слышал по телефону, как Барак трясется от смеха.

– Очень забавно. Один мой звонок – и ты будешь следующим, кто в последнюю минуту сядет в самолет. Что там случилось на прошлой неделе с проститутками из Колумбии? И что за белый порошок в твоем номере в отеле?

Барак тут же перестал смеяться.

– У тебя отвратительное чувство юмора!

Теперь пришла очередь Миллнера улыбаться.

– У тебя есть для меня что-то или нет?

– Он выключил телефон сразу же после вашего разговора. Поэтому мы, к сожалению, теперь не можем его отследить.

– А перед этим?

– Он был в Мадриде, это в Испании.

– А не в Варшаве?

– До вчерашнего дня – да. Когда вы говорили по телефону, его там уже не было. Он находился в Мадриде.

– Значит, он солгал! Так я и знал! – возликовал Миллнер. – Перешли мне на него все, что сумеешь найти. Если он лжет, значит, ему есть, что скрывать.

– Возможно, похитители его отца запретили ему впутывать полицию, – заметил Барак.

– Возможно. Но и об этом я тоже должен знать. Пожалуйста, проверь для меня все списки пассажиров и отели в Мадриде. Я хочу знать, один ли он там.

– Так точно, сэр, будет сделано. – Голос Барака так и сочился иронией.

– И свяжись с варшавской полицией, спроси, знают ли они что-нибудь о старике Вейше и его сыне.

– Обязательно, сэр. Мы тут, в Мексике, можно сказать, совсем рядом.

Миллнер усмехнулся.

– Как там у вас дела?

– Похоже на Хэллоуин. Сидим и ждем, какой монстр позвонит в дверь следующим. Нет, я серьезно, сегодня утром нашли еще одну девушку. Мисс Аляску. Похоже, уродство с каждым разом становится все более пугающим… – Теперь голос Барака звучал подавленно.

– Ты пришлешь мне фотографии? – попросил Миллнер.

– Конечно, больной гений.

– Спасибо. А мне нужно выяснить, смогу ли я вылететь в Мадрид. Столько миль, как за этот отпуск, я еще никогда не собирал.

Миллнер закончил разговор и втянул в себя прохладный воздух, поднимавшийся от Темзы. Он сидел на скамейке на берегу и глядел на Тауэрский мост, величественно возвышавшийся над рекой. Было раннее утро. После посещения «Вейш Вирус» ему показалось, что нужно все как следует обдумать, поэтому он решил остановиться у реки. Напечатал на смартфоне краткий отчет о посещении компании «Вейш Вирус» и отправил Келлеру по электронной почте. Затем купил себе чай в картонном стаканчике и принялся наслаждаться царившим вокруг спокойствием. Расслабление, охватившее его при виде черной воды, оказалось кратковременным. Мимо него пробежала молодая девушка в открытом топе и розовых наушниках. Утренняя пробежка давалась ей нелегко, ее лицо было искажено гримасой напряжения. Он задался вопросом, как можно заставить себя вылезти из постели в столь ранний час только ради того, чтобы пробежаться по осенней прохладе. Затем показались и другие бегуны, и все они выглядели несчастными, несмотря на уверения врачей, что во время бега трусцой непрерывно вырабатываются эндорфины. Говорили даже, будто можно впасть в зависимость от пробежек.

Мания красоты. Мания похудения. В лучшем случае мания фитнеса. После недавних событий в Мексике на все эти усилия он смотрел совершенно иначе. Как мимолетна красота! Как смешны попытки ее добиться! Сам он никогда особенно не стремился к этому, поскольку не родился красивым. Слишком широкий в кости, слишком коренастый. Нос ему несколько раз сломали еще в юности во время уличных драк, и никто его не выпрямлял. Кожа так никогда и не оправилась полностью после юношеского акне. И новый шрам на щеке тоже не добавлял ему привлекательности.

– Ты особенный, – сказала как-то одна из его бывших подруг, когда после секса с ним задумчиво гладила его по лицу, и это было самое приятное из всего, что ему когда-либо говорили женщины.

Но он считал себя добряком, и оказался достаточно умен, чтобы суметь устроиться на работу в ФБР. Кроме того, его отличала непоколебимая вера в добро. Это казалось ему более важным, чем тело как у бодибилдера или безупречное лицо.

Набережная опустела. Миллнер любил одиночество. Запрокинув голову, он вглядывался в затянутое тучами небо.

Тишину нарушил звонок мобильного телефона.

– Чего тебе еще, сукин сын? – раздраженно поинтересовался он.

– Милое приветствие, – отозвался Келлер.

От ужаса он опрокинул стаканчик, пролив чай на брюки.

– Вот дерьмо! – выругался он и тотчас же извинился: – Простите, сэр, я не вас имел в виду. Вы еще не спите? У вас должно быть…