Вирус хаоса - [8]

— Меня интересует, насколько серьезную опасность может представлять эта утечка? — сделал попытку перейти к главному полковник.

— Механизм взаимодействия подобного рода, к сожалению, не поддается обсчету; представьте себе, что речь идет о вероятностной частице. Согласно принципу неопределенности Гейзенберга с одной стороны и постоянной Планка с другой…

— Так какого же черта вы, не зная последствий, осмелились на эксперимент! — взорвался полковник: впервые с начала разговора он не сдержался и дал волю эмоциям, среди которых процент положительных катастрофически стремился к нулю.

— …Однако можно предположить, — стоически, по лекторской привычке продолжал Блум, — что внедрение чуждого субъекта спровоцирует нарушение стабильности — струнной, равно как и волновой. Это приведет к дальнейшему все расширяющемуся дисбалансу. А если субъект в ближайшее время не будет устранен, то к лавинообразному нарастанию энтропии в системе. То есть — к наступлению хаоса, — любезно пояснил профессор.

В воцарившейся тишине было отчетливо слышно, как полковник скрипнул зубами. Поставленная перед ним задача — выяснить в первую очередь возможности военного и стратегического использования открытия отодвигалась, похоже, на второй план перед более важной проблемой — спасения мира от этого открытия.

— Весь вопрос в том, — заговорил присутствующий здесь заведующий лабораторией высоких энергий седой как лунь академик Элдман (он и вызывал на место представителей ФСК), — какого плана и объема информация стала… Как вы это назвали — субъектом обмена?.. А если это просто предмет… ну, скажем, обстановки — допустим, стол, или фортепиано — ведь такое возможно? Оправдан ли в таком случае риск по его — то есть по их, ведь мы подразумеваем, что они парны, — так вот, оправдан ли риск по их обратному обмену? Ведь это, насколько я понимаю, потребует новых вторжений через горизонт, а мы пока не знаем…

— Да, что там на что поменялось? — поспешил вклиниться раздраженный обилием научных излияний Каневич. — Если это какая-нибудь мебель…

— Это никакая не мебель! — не выдержал, вспылил наконец и Блум. — Да будет вам известно, что обмен домашним хламом производится в лучшем случае в пунктах вторсырья! Вы находитесь не в лавке старьевщика! — Профессор перевел дух и неимоверным усилием взял себя в руки. Затем продолжил уже более сдержанно: — Речь идет о человеке.

— Так! — кивнул полковник: наконец-то, по его мнению, наметился переход к делу. — И вам, конечно, известно, кто этот человек?

— Нет, — немного смутился Блум. — Но мы имеем возможность в очень скором времени получить об этом неизвестном конкретные сведения.

— Но эта дыра находится не где-нибудь, а в вашей лаборатории! — сказал полковник, вновь начавший барабанить пальцами.

— Я назвал свой прокол «Вратами», — напомнил Блум.

— …И вы до сих пор не имеете четкой версии, кто из ваших лаборантов мог через нее… Ну как это… Обменяться? Переметнуться?

— Нет, не имею! На время отключения системы Врата утратили стационарность. Да, представьте себе, это вам не дырка в заборе! Врата некоторое время перемещались произвольно. Но траекторию их движения не составляет труда воспроизвести. Остается точно установить градиант в момент времени, когда произошел обмен…

— Правильно ли я понял, — нетерпеливо произнес Каневич, — что мы имеем возможность взять этого «подмененного» и засунуть его обратно в дыру?

— Мой прокол называется «Вратами»! — профессор попросту не в силах был сохранять, как ему хотелось бы, гордый и невозмутимый вид, подобающий светилу отечественной физики. Нет, он не заносился, ни в коем случае! Напротив, с неловкостью воспринимал свой нынешний реальный статус — как если бы он был облачен в парадный мундир, чересчур для вчерашнего затворника помпезный, но которому необходимо все же соответствовать! Однако этот полковник умел наводить тень на чужое, пусть пока еще и не признанное величие, да так, что Блум и сам на время позабыл о том, что он в некотором роде светило.

— Как вы не понимаете, — кипятился профессор, — что для обмена требуется наличие двух субъектов! То есть в нашем случае необходимо, чтобы двойник оказался в определенное время в определенном месте, именно с той стороны Врат!

— Позвольте спросить, господин Блум, — академик Элдман, откинувшийся на спинку кресла, в отличие от этих двоих, мечущих друг в друга незримые молнии, являл собою эталон спокойствия, — как вы прикажете господину полковнику ловить двойника и доставлять его в нужное нам место, если и он, и это место находятся в параллельном континууме?

— Разрешите сначала устранить путаницу, господин академик, — стал вдруг надменным Блум. Он заметил этот глумливый тон, как и эту попытку выставить его полным дураком. Давно уже чуждого озарений, увязшего в подковерных институтских дрязгах беднягу академика мучает зависть? Так ему и надо! Все равно ведь не сегодня-завтра подмажется к открытию, и племянничка своего кандидата подмажет, еще и Нобелевскую придется с ними делить… Профессор чужд был меркантильности, мысль являлась не более чем трезвым и почти безэмоциональным прогнозом. Ну, почти.