Вирус хаоса - [18]

Здесь наличествовала охрана — по виду куда более серьезная, чем дежурившая внизу: трое крепких молодцев без единого вопроса проверили гостей приборами, похожими на металлоискатели, сумка тоже была исследована на просвет с помощью какой-то рамки.

В Мэри впервые шевельнулось опасение не справиться со взятой на себя ролью. До сих пор ею двигали любопытство и некоторый азарт, теперь пришло понимание, что не всякое общество позволит вам, затесавшись сначала в его ряды, потом виновато развести руками — мол, я не я, и фамилия (она же семья, она же мафия) не моя. Извините, дескать, так уж получилось. До свидания.

«До встречи!» — любезно помашут вам ручкой и добавят: «Но учтите, что там, куда вы сейчас отправитесь , мы будем не скоро».

Чем выше они поднимались, тем серьезнее все выглядело, а она даже не имела возможности спросить — чего, собственно, тут ждут от Мышки?.. И те известные люди, на которых она так опрометчиво ссылалась, — как знать, в какой области они завоевали здесь известность?..

Они миновали турникет и прошли в надстройку — здание на здании, имевшее в высоту еще этажей пять. Их они преодолели уже во внутреннем лифте, в сопровождении зловещего лифтера, смахивающего на Терминатора, только с головой Тараса Бульбы, для конспирации полностью обритой. Он выпустил их на последнем этаже, перед лестницей — беломраморной, устланной ковровой дорожкой. Мэри преодолела ее на ватных ногах, горько сожалея, что не может сейчас развернуться и припустить — все равно куда, лишь бы подальше. Но для начала якобы в туалет. Позади за ними наблюдал Бульба-Терминатор, готовый ко всему, в том числе и проконвоировать ее в здешний сортир, наверняка просматриваемый почище Национального банка, а потом вернуть обратно туда, где ее терпеливо подождут товарищи.

Целью последнего восхождения была металлическая дверь Дорогу к ней заступали два одинаковых человека, по виду телохранители, или мафиозо — словом, из той братии, что в случае чего стреляет без предупреждения. И они явно истомились по любимому делу: завладевшие их вниманием объекты, движущиеся по лестнице, вмиг безо всякой видимой причины ощутили себя мишенями, в то время как неподвижные предметы интерьера облегченно перевели дух.

Однако Гений с неожиданной легкостью нейтрализовал грозное препятствие, небрежно подняв руку с зажатой меж пальцами бумажкой — с виду обычной, в линеечку, с неровно оборванным краем и с записью от руки. По мнению Мэри, этот «пропуск» годился к употреблению разве что в известном месте, желательно в измятом виде. Однако привратники, взглянув на начерканные в нем каракули, синхронно посторонились, словно там значилось: «Пропустить, или под вашими ногами провалится пол. Доброжелатель».

— Вас ждут, — сказал один из них, распахивая дверь.

Мэри тоже ожидала… По правде говоря, ничего она не ожидала, равно как и чего угодно; ожидать чего-то конкретного стало с некоторых пор бессмысленным и вредным для нервной системы занятием: когда даже знакомые помещения, вроде собственной гостиной, преподносят каверзные сюрпризы, чего можно требовать от тех, в которых она еще не была?

За этой дверью помещения не имелось вовсе.

Нет, они не перешли в свободное падение — вот, пожалуй, единственное, что еще способно было испугать Мэри, но уже не удивить. Они оказались на крыше — на самой вершине рукотворной жилой скалы, куда дано было взобраться далеко не всякому, а лишь избранным — даже из тех, кто получил право копошиться на склонах этого Олимпа. Другое дело, что на самый верх поднимается далеко не все самое лучшее, а порой и то, о чем принято говорить «всплывает». Естественно, себя с компанией Мэри к таким продуктам не относила. И здешний интерьер к ним тоже не принадлежал.

В центре площадки находился маленький бассейн, над которым билась радужными переливами фонтанная гроздь. Со стоявшего рядом белоснежного дивана им навстречу поднялась с улыбкой молодая женщина. За сервированным столиком продолжали сидеть, вяло потягивая вино, трое мужчин, разных по возрасту и комплекции, но одинаково серьезных с виду.

Ген двинулся к ним во главе своей «туристической группы», обозревающей с презрительной завистью элементы чьей-то сладкой жизни. Мэри в бок ткнулся Светкин локоть:

— Узнаешь?..

— Уг-м, — кивнула Мэри, чтобы отвязаться. Насчет мужчин она не взялась бы утверждать что-либо с уверенностью, а вот женщина, обменявшаяся с Геном парой тихих слов, несомненно, была ей знакома.

— А-а, Евгений! — заговорил один из мужчин — лысый и грузный, похожий одновременно на крупное хлебобулочное изделие и на какого-то депутата, мелькавшего по телевизору, чье имя Мэри запамятовала, а скорее всего просто не знала. — Заждались-заждались! Спасибо, нам тут твоя Ивоночка скучать не давала.

Женщина ответила ему любезной улыбкой, какой обычно отвлекают внимание, одновременно подсыпая в бокал яд.

— Вот и мы, — кивнул Гений.

— Это, значит, и есть твоя команда? — лысый оглядывал их неспешно, с весьма довольным видом, хотя доволен был, похоже, исключительно собой. Его сосед справа — усатый крепыш, напомнивший Мэри одного известного продюсера, если убавить усов и добавить лысины — тоже оценивающе разглядывал гостей. Третий — черноволосый и прилизанный, самый молодой из них изучал компанию с цепкой заинтересованностью работодателя, нанимающего грабителей банков.