Вирус бессмертия - [114]

– Я тоже так думаю, – вздохнула Шамхат. – И хотя мне не кажется, что здесь так уж безопасно, но я предпочту переждать рассвет в середине пути, а затем выйти на закате.

Они сбавили шаг и через каждое поприще делали передышку. Потом Энкиду предложил жене поспать.

– Хорошо, – согласилась она. – Но только спать мы будем по очереди. Сначала ты меня караулишь, потом я тебя.

– Меня караулить незачем! – гордо ответил ей Энкиду. – Я могу три дня и три ночи обходиться без сна и без пищи.

– В этом я нисколько не сомневаюсь, – усмехнулась Шамхат. – Только какой ценой ты можешь без всего обходиться? После бессонной ночи ты выйдешь из коридора с замутненным разумом и ослабевшими членами. Дух твой поникнет, от каждой мелочи ты будешь раздражаться и гневаться. Уставший человек из всех решений выбирает самое необременительное, а это далеко не всегда хорошо. Так что лучше бы нам отдохнуть вместе. Иди ко мне.

Шамхат обняла Энкиду за шею и прильнула губами к его губам, она освободила их тела от одежды и оседлала мужа по всем правилам священного брака. Усталость и тревога пути переплавились в их телах в бурную страсть, которую Энкиду и Шамхат выплеснули друг на друга. Они извивались подобно змеям, пока в едином порыве их уста не раскрылись, выпуская сладостный стон удовлетворенной страсти.

Только после этого Энкиду понял, как же сильно он на самом деле устал. Сколько ни пытался он поднять отяжелевшие веки, сон оказался сильнее и увлек его в мир грез, где все спящие встречаются друг с другом.

– Спи, мой любимый, – гладила его Шамхат по густым волосам. – Тебе надо отдохнуть. А я буду беречь твой сон.

Когда сопение Энкиду стало ровным, она нащупала в темноте лежащий на полу боевой топор и попробовала поднять его. Но его лезвие было столь тяжелым, что Шамхат не смогла сделать ни одного взмаха. Выругав себя за женственное бессилие, за грациозные руки, за пышную грудь и тонкую талию, она опустилась на корточки и вдруг подумала, что не всегда самое тяжелое оружие является самым лучшим. С этой мыслью она вынула из-за пояса Энкиду железный меч, еще недавно принадлежавший царю. Клинок тоже был тяжел, но с ним можно было управляться довольно ловко, что Шамхат и проделала, тыча в воображаемого противника и отражая воображаемые удары. Потом она расстелила подстилку и устроилась на ней, сжав рукоять оружия. От железа исходила такая уверенность, что даже когда вынырнувшая из темноты крыса коснулась ее своим телом, у Шамхат хватило мужества не завизжать, она ударила грызуна мечом плашмя. Крыса пискнула и убралась подальше.

Когда сон на мягких лапах начал подкрадываться к Шамхат, она растолкала Энкиду.

– До чего же я сладко выспался! – потянулся он так, что в темноте хрустнули суставы. – А где мой меч?

– Вот, держи, – чуть смутилась его подруга. – Я взяла, чтобы тебя охранять. И он пригодился мне! Я отогнала огромную крысу!

– Ах ты моя храбрая! Давай же я сменю тебя на посту.

Энкиду уселся на подстилке, а Шамхат свернулась у его ног калачиком и тут же уснула. Ее муж отрезал себе мяса, отломил хлеба и поел, еще более подкрепив силы. Он замер во тьме, стараясь не закрывать глаз, чтобы не пропустить рассвет. И хотя его члены затекли от однообразной позы, Энкиду не хотел вставать, чтобы не потревожить сон жены.

Вскоре стен подземного хода коснулись первые утренние лучи.

– Просыпайся, Шамхат! – растолкал жену Энкиду. – Великий Шамаш идет по проходу!

Женщина подняла веки и увидела нарастающий поток света.

– В этот раз будет ярче, – предупредила она. – Береги глаза.

– Почему ты решила, что будет ярче?

– В прошлый раз был закат и мы видели бога уставшим. Сейчас же его лик светел, как у тебя после сна. Вот о чем хотела нас предупредить женщина-скорпион! Бойтесь взглядов Шамаша, она говорила, когда он выходит в мир людей. То есть на рассвете, а не на закате.

В подтверждение ее слов стены озарились сначала призрачным сиянием, а затем все более и более ярким светом.

– Береги глаза, Энкиду!

Мощный луч света ударил в каменный коридор, наполнив его ослепительно белым сиянием. Даже сквозь опущенные веки путники увидели все – красные тени друг друга, сверкание кристаллов и тысячи бликов, отраженных от стен.

– Это из-за кристаллов! – выкрикнула Шамхат. – Само по себе солнце не может быть таким ярким!

Боль ударила в мозг. Жена Энкиду вскрикнула и, бросив поклажу, закрыла лицо ладонями. Энкиду также отшвырнул боевой топор и прижал руки к лицу. Поток света, усиленный кристаллами рубина и кварца, был настолько мощным, что ощутимо нагрел кожу. Но прошло несколько мгновений и яркость начала уменьшаться. Вскоре уже можно было открыть глаза, перед которыми плавали отчетливые алые пятна.

– Как ты думаешь, мы не ослепли? – осторожно спросила Шамхат.

– В полной темноте мы этого никак не узнаем, – вздохнул Энкиду.

– Плохо будет, если мы выйдем слепыми.

Алые пятна постепенно исчезли из поля зрения.

– Ой! Я знаю, как проверить! – воскликнула Шамхат.

– Что?

– Ослепли мы или нет, вот что! Дай мне меч.

Энкиду с удивлением протянул жене оружие.

– Теперь подними меня.

Муж подхватил ее на руки и поднял высоко над собой. Размахнувшись, Шамхат ударила в гроздь кристаллов, свисавшую с потолка, выбив при этом сноп жарких искр.