Вирус бессмертия - [7]

С каждым часом сигнал становился все громче. Для того, чтобы дать им знать, что я их слышу и отчетливо воспринимаю их сигнал, я послал им назад их же сообщение. И тогда мне пришлось еще раз удивиться.

Я ожидал, что они — кем бы или чем бы они ни были — перейдут на прямую связь, как только я приближусь на достаточно близкое для приема расстояние. Именно это они и сделали; чего я не ожидал, так это того, что голоса их окажутся человеческими, а язык, на котором они говорят, — несомненным, хотя и непонятным для меня ответвлением английского. Я мог узнать только одно слово из каждых десяти, другие были либо совсем мне неизвестны, либо настолько искажены, что я их не узнавал.

Когда первые слова раздались в громкоговорителе, я уже все понял. Это была чужая, не знакомая еще людям раса. Но все равно это было не менее важным открытием. Я установил контакт с одной из затерянных колоний Первой империи — пионерами, которые покинули Землю на заре межзвездных полетов, пять тысяч лет назад. Когда империя распалась, большинство этих изолированных групп погибло или деградировало. Это же, похоже, была единственная выжившая группа.

Я стал отвечать им, медленно и четко произнося самые простые английские слова, какие я только мог подобрать, но пять тысяч лет — слишком большой срок в жизни любого языка, и настоящая связь была невозможна. Они были очень взволнованы установлением этого контакта — радостно взволнованы, насколько я мог судить. Не всегда так случается — в некоторых изолированных культурах, отколовшихся от Первой империи, развилась сильная ксенофобия, и они чуть ли не истерично реагировали на неожиданное открытие того факта, что они не одни во Вселенной.

Мои попытки обменяться информацией ни к чему почти не привели, но тут появился новый фактор, который сразу изменил всю картину. В громкоговорителе раздался женский голос.

Это был самый прекрасный голос, какой я когда-либо слышал, и даже если бы я не провел многие недели в полном одиночестве, я думаю, я все равно сразу же влюбился бы в этот голос. Очень глубокий и вместе с тем очень женственный, теплый, ласкающий голос, казалось, захватил все мои чувства. Я был настолько оглушен, что прошло несколько минут, прежде чем я сообразил, что могу понять речь моей невидимой феи. Она говорила на английском языке, который был понятен почти на пятьдесят процентов.

Мне не понадобилось много времени, чтобы узнать, что ее зовут Лиала и что она — единственный филолог на этой планете, специализирующийся в области примитивного английского языка. Как только был установлен контакт с моим кораблем, ее вызвали в качестве переводчицы. Судьба, похоже было, шла мне навстречу — ведь переводчиком очень легко могло оказаться какое-нибудь древнее седобородое ископаемое.

Пока шли часы и ее солнце становилось все больше и больше, мы с Лиалой успели стать друзьями. Из-за того, что у меня было очень мало времени, я вынужден был действовать быстрее, чем обычно в таких случаях. Никто не мог понять, о чем мы говорили, и это создавало обстановку интимности. Кроме того, ее знание английского было слишком несовершенным для того, чтобы я остерегался делать недвусмысленные намеки — нет опасности зайти слишком далеко в разговоре с девушкой, не уверенной в том, что вы вкладываете в слова именно тот смысл, который она в них видит.

Нужно ли говорить, что я чувствовал себя очень счастливым? Это выглядело, как если бы мои служебные и личные интересы вдруг совпали. Было, однако, одно небольшое «но», связанное с тем, что я еще не видел Лиалы. Что, если она окажется безобразной?

Возможность разрешить этот вопрос представилась мне за шесть часов до посадки. Я приблизился к планете уже настолько, что мог принимать видеопередачи, и Максу понадобилось всего несколько секунд, чтобы проанализировать поступающие сигналы и соответственно настроить телевизионный приемник корабля. Наконец-то я мог видеть приближающуюся планету! И Лиалу.

Она была почти так же прекрасна, как и ее голос. Я потерял дар речи и только молча с блаженной улыбкой на лице глазел на экран.

— Что случилось? — спросила она. — Разве вы никогда до этого не видели девушки?

Я должен был сказать, что видел двух или даже трех, но что никогда не видел таких, как она. Было большим облегчением увидеть, что ее реакция на мои слова была благоприятной, так что, похоже, ничто больше не стояло на пути нашего будущего счастья — если бы мы смогли удрать от армии ученых и политиков, которые окружают меня сразу же, как только я приземлюсь. Это последнее обстоятельство делало слабой надежду на возможность уединиться с ней, и я почувствовал искушение нарушить одно из моих самых железных правил. Я готов был даже жениться на Лиале, если бы это был единственный способ все уладить. (Да, эти два месяца в космосе были почти непосильным испытанием для моих нервов…)

Пять тысяч лет истории — десять тысяч, если считать и мою историю, — нелегко сконцентрировать в несколько часов. Но с таким очаровательным преподавателем я быстро усваивал знания, а все, что я пропускал, Макс надежно закреплял в своей электронной памяти.