Виртуоз - [42]

— Нет, я Президент России, со всеми дарованными мне Конституцией полномочиями, — спокойно возразил Рем.

— Конституция?.. Полномочиями?.. — задохнулся Ромул. — Да я вышвырну тебя из Кремля, как вышвыривали самозванцев. Я загоню тебя на колокольню Ивана Великого и скину на землю, на потеху толпе! У меня в руках партия, и она объявит тебе импичмент! У меня в руках губернаторы, и они утвердят этот импичмент в Совете Федерации? У меня «силовики», спецслужбы, они приедут к тебе ночью, замотают в мокрую простыню и станут пропускать ток, пока ты не станешь полным идиотом, и твою фотографию опубликуют в журнале «Занимательная психиатрия»! Ты думаешь, когда я передавал тебе власть, я положился на твое благородное слово? Не было у тебя никогда благородного слова, ни и детстве, ни теперь! Я обложил тебя такими системами страховки, что ты пикнуть не сможешь без моего волеизъявления! — на бледном лице Ромула безумно сияли выпуклые голубые глаза, оскал влажно, хищно блестел. Рем вдруг представил его маленький голый череп, заостренный, как у лисы, с хохочущим оскалом, и этот выскобленный до белизны череп лежит на земле, и он, Рем, перешагивает его, заглядывая в пустые глазницы.

— Твои «силовики» давно уже — «слабовики», торгуют мебелью и китайским ширпотребом. Они у меня в кармане. Твои губернаторы ненавидят тебя за то, что ты отнял у них полномочия. Я обещал им вернуть полномочия, и они все, как один, за меня. Крупный бизнес не простил тебе расправы над ЮКОСом, изгнание Березовского и Гусинского, олигархи называют тебя палачом. Интеллигенция видит в тебе второго Сталина, только и ждет, чтобы забросать тебя грязью. Церковь, которую ты считаешь своей опорой, давно уже перенесла от тебя ко мне свои епитрахили, панагии, клобуки, а также дорогие «мерседесы» и «вольво». Партия, которую ты собирал из камней, кизяков и головешек, надеясь превратить ее в свою политическую гвардию, так и осталась сборищем карьеристов, мелких спекулянтов и жуликов, готова голосовать за меня. Америка и Европа видят во мне либерала, а в тебе едва ли не Гитлера. Ты — один, давно один, но не замечаешь этого!

— Ты лжешь! Ты хочешь открытого конфликта? Ты посягаешь на Духовного Лидера нации? — голос Ромула сорвался на свистящий булькающий клекот, словно в горле у него была фальшиво свистящая дудка.

— Духовный Лидер? Совесть нации? Воплощение этики и благородства?.. Но если народ узнает, что нет никакого Духовного Лидера, нет блюстителя закона, ревнителя этики и благородства? Он увидит коварного, трусливого и суеверного лилипута, непомерного властолюбца, который однажды, бросив все государственные дела, помчался в захолустный монастырь к полубезумному, лежащему на смертном одре старику, и тот, уже в агонии, набормотал ему что-то про убийство в урочном году Верховного Правителя России. И этот благородный Духовный Лидер поверил в стариковский бред и решил обмануть судьбу. Не пошел на «третий президентский срок», хотя его умоляли миллионы льстецов. Сделал вид, что почитает Конституцию, уважает демократию. Передал кремлевское кресло своему сподвижнику, верному соратнику, другу детства, которого называл братом. Чтобы его, любимого брата, верного друга, поразила судьба. Чтобы в него в урочное время выстрелил террорист. Чтобы его самолет потерпел аварию над Атлантикой. Чтобы ему на приеме подсыпали в бокал шампанского горстку полония. Друг умрет, пророчества старца сбудется, и наш Духовный Лидер, уронив слезу на могилу друга, преспокойно вернется в Кремль, перехитрит судьбу, обманет самого Господа Бога. Вот какие нынче на Руси подвижники, духовные вожди, национальные лидеры.

Рем тонко улыбался, видя, как мертвенно бледнеет Ромул, как его покидают последние силы. С ужасом, забыв убрать свой оскал, тот смотрел на Рема, и в этом оскале были невыносимая мука и страдание:

— Откуда знаешь? — прошептал Ромул.

— Ветром навеяло.

— Кто рассказал?

— Прикатился колобок, русский витязь. Он и поведал.

— У моляю, скажи, как узнал? — жалобно, сокрушенно, почти готовый упасть на колени, взмолился Ромул. Рем, торжествуя победу, видя поверженного соперника, выпивая остатки его жизненных сил, ответил:

— Видишь ли, мои сторонники в Патриархии доложили о твоем тайном визите в Псково-Печорский монастырь. О твоей часовой беседе с Иоанном Крестьянкиным, после который ты вышел сам не свой. Вернувшись в Москву, сразу прекратил все приготовления к своей, третьей по счету президентской кампании. Ты неожиданно предложил мне стать Президентом. Если ты помнишь, я тебя отговаривал, убеждал не покидать Кремль. Искренне убеждал, полагая, что твой «третий срок» — это благо России. Ты прикидывался страшно усталым, что-то говорил про галеры, про уважение к Конституции, о мировом общественном мнении. Я не верил тебе. Предчувствовал какую-то тайну. Сразу же после избрания, когда мы вдвоем вышли из Спасских ворот и прошествовали по мокрой брусчатке под патриотические песни «Любэ», я послал своих агентов в Псково-Печорский монастырь. Почтенный старец к тому времени усоп и был погребен в пещерах. Тайно, ночью, агенты проникли в пещеру, извлекли из могилы тело старца и отделили ему голову. Голова была доставлена в Москву, в лабораторию «Стоглав», где профессор Коногонов произвел над ней свои уникальные опыты. Мертвая голова поведала свою тайну. Удалось прочитать несколько мыслей старца, мучивших его перед смертью. Про «индивидуальный налоговый номер», который он рекомендовал принимать православным, не считая «печатью зверя». Его любимую поговорку: «Что-то начато, что-то сделано, вот и жизнь прошла». А также пророчество, что он поведал тебе, согласно которому в урочном году Верховный Правитель России будет убит. Не Президент, а Верховный Правитель, словно речь шла о Колчаке. Профессор Коногонов сообщил мне результаты опытов. Голову старца вернули в монастырь, снесли в пещеру и приложили к телу, так что монахи ничего не узнали. Так я понял истинную причину твоего отказа от президентства. Ты выдал меня судьбе, принес меня в жертву, как древние язычники кидают на алтарь окровавленные тела своих близких. Ты совершил неотмолимый грех.