Виртуоз - [45]

— Сегодня годовщина. Пять лет.

Она встала и отошла к комоду, где перебрала стопку бумаг и рисунков, и вытащила из нее папку. Я не стал объяснять, что эту папку уже видел в ту ночь, когда мы вломились в дом.

— Такой она была. — Амелия принялась раскладывать рисунки на постели. Ее мать в кресле. Возле дома на скамье. — Мне было двенадцать. Ее отправляли на лечение в клинику.

Я обратил внимание на детали рисунков. На ухоженный газон, прямую садовую тропинку перед скамьей. Все на своих местах. Для двенадцатилетнего ребенка рисунки были превосходны.

— Я так радовалась, когда узнала, что скоро она вернется домой. А через три месяца… — Амелия закрыла глаза. — Через три месяца она закрыла двери гаража и завела двигатель. К тому времени, как я вернулась из школы, она была уже мертва. Брат пришел домой первым, а она… Он нашел ее в машине. В гараже. Это случилось в нашем прежнем доме. Еще до того, как мы переселились сюда. Не осталось никакой записки. Ничего.

Она начала складывать рисунки обратно в папку, не глядя на меня. Я заметил на ее щеке одинокую слезинку.

— С этим я живу пять лет, — продолжала Амелия. — А ты? Наверное, с тех пор прошло лет девять? И за все это время ты не пытался?.. — Она стерла слезинку и наконец повернулась ко мне: — Это правда? Ты в самом деле не заговоришь со мной? Никогда?

Я закрыл глаза. Прямо в ту минуту, стоя посреди спальни Амелии, я сказал себе, что как раз такого случая и ждал. Никогда прежде у меня не было столь весомой причины. От меня требуется только одно: открыться, прервать молчание. Как твердили врачи еще много лет назад.

Прошли секунды. Сложились в минуту.

— Какие-то люди приехали и увезли отца, — сообщила Амелия. — Примерно час назад. Я не знаю, куда они уехали. Не знаю даже, привезут его обратно или нет. Честно…

Я протянул руку, чтобы коснуться ее. Она отстранилась.

— Я как на иголках. Не знаю, что мне делать. Ты хоть представляешь себе, какие неприятности у моего отца? А если его?.. — Она вдруг встрепенулась. — Господи, только бы это был он!

Она бросилась к окну, выходящему на подъездную дорожку. Шагнув следом, я увидел длинную черную машину и троих мужчин, одновременно вышедших из нее. Один поднялся с места водителя, двое выбрались с заднего сиденья. Через несколько секунд появился мистер Марш, щурясь от яркого солнца.

Амелия кинулась вон из комнаты.

Я поспешил за ней вниз. Потом к входной двери. Пролетев мимо отца, Амелия набросилась с кулаками на водителя.

— Гады! Я позвоню в полицию!

Водитель легко уклонялся от ее ударов, расплывшись в глупой ухмылке. На голове у него почему-то красовалась рыбацкая панама, и Амелии удалось сбить ее. Ухмылку с лица словно стерло, водитель вскинул руку так, словно хотел влепить Амелии оплеуху.

И тут в самую гущу событий влез я.

Один из незнакомцев схватил меня за воротник. Уродливый, с узкими глазками, этот человек туго затянул вокруг моей шеи воротник рубашки и процедил:

— Тебе что, жить надоело, сынок? Или просто мозгов не хватает?

Третий все еще стоял по другую сторону машины. Он был рослым, его усы казались непомерно большими для худого лица.

— Отпусти мальчишку, — велел он, — пора убираться отсюда.

Человек с узкими, словно заспанными, глазками напоследок еще раз сдавил мне шею так, что я закашлялся, и оттолкнул меня.

Водитель поднял с земли свою панаму, встряхнул ее и сел за руль. Остальные двое тоже уселись в машину, и, пока дверцы закрывались, мы слышали, как они о чем-то спорят. Взревев, машина умчалась, а я успел еще раз увидеть человека на заднем сиденье. Он не сводил с меня заспанных глаз.

Втроем мы остались на подъездной дорожке. Амелия плакала. Тихо плакала в полной тишине. Вытирая слезы, она шагнула к отцу. Он потянулся к ней, но она оттолкнула его руку.

— Ты же обещал, что больше не вляпаешься в это дерьмо!

Ответить он не успел: круто развернувшись, Амелия убежала в дом, изо всех сил хлопнув дверью.

Мистер Марш прерывисто вздохнул. Несколько раз прошелся по подъездной дорожке туда-сюда. Медленно, с трудом, как старик.

— Слушай, — сказал он мне, — когда-то мы уже заводили такой разговор. Но теперь мне без тебя не обойтись. Помоги нам. Мне и Амелии. Я должен этим людям кучу денег, понимаешь? В общем, если ты поможешь мне выкарабкаться на этот раз…

Он достал из кармана клочок бумаги.

— Мне надо, чтобы ты кое с кем встретился. Прямо сегодня. Обещаю, с тобой ничего не случится. Просто съезди к этому человеку, ладно? Вот адрес. Это в Детройте.

Я взял бумажку. Взглянул на адрес.

— Ты сразу узнаешь его, когда увидишь. Его прозвали Призраком.

Человек, изменивший мою жизнь, ждал на расстоянии не более сорока миль. Судя по адресу, в западной части Детройта. В квартале, насквозь пропитанном отчаянием. Мне попадались химчистки, парикмахерские, какие-то тесные магазины, где умудрялись торговать и дешевой одеждой, и музыкальными записями. Потом пустая витрина. Наконец я увидел цель своего пути под вывеской «Вестсайдский центр ремонта». Его фасад занимал вдвое больше места, чем любой другой на той же улице, но окна следовало хорошенько отмыть еще десять лет назад. За стеклом двери болталась табличка «Закрыто».