Виртуоз боевой стали - [76]

Придется скрываться во Мгле, покуда совсем не стемнеет. Долго ли придется? По ту сторону Бездонной уже ночь. А там, впереди? Наверное, тоже ночь, если это осколок одного и того же мира. Но на всякий случай надо бы оставить Ларду в каком-нибудь безопасном местечке (на колени к Пожирателю Солнц ее подсадить, что ли?), а самому прокрасться к выходу да оглядеться осторожненько.

Мысли о выходе оказались весьма своевременными, потому что этот самый выход был близок. Впереди уже неторопливо лепила себя из розового марева спина древнего каменного страшилища, и Ларда вдруг уперлась, отказываясь идти дальше. Парень начал было уговаривать ее не бояться обломка скалы, обезображенного древними камнетесами, но девушка хрипло сказала:

– Запах.

Да, запах. Очень слабый и очень, очень тревожный – Леф даже забыл огорчиться, что не сумел почувствовать его первым. Они стояли, ожидая Мгла знает чего, но ничто не менялось вокруг. А потом Ларда осторожно выпростала руку из складок кожаного покрывала и не глядя зашарила по бедру парня, отыскивая его нож. Леф стиснул пальцами повлажневшую девичью ладонь.

– Схожу, гляну, – тихо сказал он.

– Я с тобой.

– Глупо.

– Не глупее, чем здесь торчать.

Леф не стал спорить. Он выпустил Лардины плечи, взялся за рукоять меча и шагнул вперед. Девушка попыталась идти рядом – не позволил, локтем задвинул себе за спину.

Запах постепенно усиливался, и через несколько мгновений Леф понял, чем нынче решила пахнуть Бездонная. Прерывистое Лардино дыхание щекотало затылок, спину под панцирем и накидкой щекотали ледяные капли; парень все замедлял и замедлял шаг, потому что они уже вплотную подошли к подножию кровожадного бога Древних, и надо было обойти его, это подножие, за которым могло прятаться что угодно.

Оно не пряталось за подножием. Оно вообще не пряталось, а чернело нелепым горбом шагах в сорока. Леф замер, вглядываясь, и сразу же Ларда бессильно привалилась к его спине, а там, впереди, не было ни шевеления, ни звука не доносилось оттуда – только сладковатая и душная вонь мертвечины. Так прошло несколько мгновений, а потом Торкова дочь, едва отдышавшись, снова попыталась высунуться вперед. Парень коротко глянул в ее белое, осунувшееся лицо.

– Сможешь взобраться? – Он не объяснил куда, только вздернул подбородок, указывая на каменного истукана. Ларда отчаянно замотала головой, но парень больше не желал щадить ее самолюбие. Еле-еле жива, даже стоять толком не может, а туда же, хорохорится!

– Сама или помочь?

Спрошено было негромко и в общем спокойно, но в голосе своего спутника девушка расслышала нечто, заставившее ее закусить губу и буркнуть:

– Помоги.

Не сводя глаз с того, непонятного, не выпуская рукояти меча, парень придвинулся к изваянию и опустился на одно колено, выставив второе подобием ступеньки. Ларда взяла нож в зубы – от этого движения неуклюжее коробящееся покрывало соскользнуло с ее плеча, а потом и вовсе свалилось на землю. Голова Лефа закружилась от близости девичьего тела, но Ларда уже вскарабкалась к нему на плечи, и парень, сопя от напряжения, стал подниматься, подсаживая ее. Через миг давящая на плечи тяжесть исчезла и перехваченный голос, задыхаясь, сообщил:

– Все, залезла.

Он тряхнул головой и торопливо зашагал к непонятному, которое ждало впереди, – зашагал во весь рост, не скрываясь, потому что скрываться было негде и, судя по запаху, уже не от кого. Хотя… Логовища хищных тварей тоже, поди, не розами пахнут.

Это была водруженная на тележные колеса решетка, которую неумело и, по всему видать, наспех связали из неоструганных сучковатых жердей.

Неумело и наспех.

Но крепко.

Наверное, ее столкнули с берега в туманное озеро Мглы, и она катилась под уклон, скрипя и качаясь на буграх да колдобинах, пока не занесло ее, не развернуло почти поперек дороги. И случилось это довольно давно, потому что привязанный к жердям человек уже мало походил на человека. Наверное, при жизни он был дороден, кряжист, и еще он был бородат, а большего о нем уже не понять. Леф зачем-то двинулся в обход жуткого сооружения, запнулся, повернул назад. Он шел медленно, ссутулясь, глядя под ноги, и не сводившая с него глаз Ларда поняла, что ничего опасного он не нашел.

– Леф! Что там, Леф?

Он поднял голову. Он увидел прямо перед собой свирепого бога с выпученными пустыми глазами, Ларду, каменный многозубый оскал над ее головой…

– Что там, Леф?

Там страшно, глупая. Что-то очень страшное творится с миром, в который тебе нельзя не вернуться. Может быть, кто-то уже вяжет из жердей такое же для Хона или Гуфы, может быть, свяжет и для тебя… А я? Через десять дней – обратно во Мглу, в кабацкий чад… Ради чего?

С тихим воем парень стиснул ладонями лоб. Слишком уж муторно ему было; Арсд почему-то казался чужим, а необходимость выполнить приказ ученого эрц-капитана и возвратиться мнилась едва ли не подлостью. Он помнил, что до самого входа в Прорву мир Незнающего по имени Леф вспоминался кабацкому вышибале Нору не слишком приятным. А теперь все было наоборот. Наверное, дело в том, что сохраненная проклятой пластинкой память – лишь бледная тень памяти настоящей. Наверное, дело в том, что воспоминания о чувствах – лишь бледная тень настоящих чувств. Дело в том, что человек не умеет быть между или везде, даже если ему кажется, что он умеет.