Виргинцы (книга 2) - [39]

— Не всегда, — соблаговолил заметить его величество, — мы вольны поступать по своему желанию, но в этом случае я был рад доставить себе удовольствие, ибо в моей армии нет лучшего офицера, чем вы, генерал.

Старый ветеран покраснел и отвесил поклон, глубоко растроганный этими словами. Лучший из Монархов перевел затем взгляд на сэра Майлза Уорингтона (который, как его величеству хорошо было известно, охотно принимал любые милости от любого министра) и на молодого джентльмена, стоявшего рядом с ним.

— Кто это? — спросил Защитник Веры, указывая на Джорджа Уорингтона, облаченного в лучший, расшитый галуном кафтан брата Гарри и стоявшего в почтительной позе перед своим монархом.

Сэр Майлз почтительнейше уведомил короля, что сей молодой джентльмен мистер Джордж Уорингтон, его племянник. Он прибыл из Виргинии и смиренно испрашивает дозволения засвидетельствовать свою преданность его величеству.

— Так, значит, это и есть второй брат? — соизволил отозваться обожаемый монарх. — Он прибыл в самое время, не то его братец успел бы спустить все деньги. Милорд епископ Солсберийский, как вы отважились выйти за порог в такую скверную погоду? Вам бы следовало оставаться дома. — И с этими словами венценосный правитель Британии направился к другим придворным. Сэр Майлз Уорингтон был глубоко тронут монаршей милостью. Он похлопал племянника по плечу.

— Да благословит тебя бог, мой мальчик! — вскричал он. — Я говорил тебе, что ты увидишь самого великого монарха и самого учтивого джентльмена в мире. Не так ли, ваше преосвященство?

— Так, истинно так! — восклицает его преосвященство, воздевая вверх руки в кружевных манжетах и устремляя взор своих прекрасных очей к небесам. — Лучший из всех монархов и из всех людей, живущих на земле.

— А это мистер Луис, любимый племянник леди Ярмут, — говорит генерал Ламберт, указывая на молодого джентльмена, окруженного толпой придворных, и в эту минуту видит, что грузный герцог Камберлендский направляется в его сторону. Его высочество протягивает руку старому товарищу по оружию.

— Поздравляю тебя с повышением, Ламберт, — добродушно говорит он, и глаза сэра Майлза, который слышит это, готовы вылезти из орбит от восторга.

— Я обязан этим лишь милостивому соизволению вашего высочества, говорит исполненный благодарности генерал.

— Ни в коей мере, ни в коей мере; ты заслужил это уже давно. Ты всегда был хорошим офицером. Посмотрим, быть может, нам скоро понадобятся твои услуги. А это тот самый джентльмен, которого Джеймс Вулф представлял мне как-то?

— Это его брат, сэр.

— А, так это тот, что оказался подлинно счастливцем! Вы были в Америке вместе с бедным Недом Брэддоком, попали в плен и вам удалось бежать? Приходите проведать меня, сэр, на Пэл-Мэл. Приведи его ко мне на утренний прием, Ламберт. — И его высочество поворачивается к нашим друзьям своей широкой спиной.

— Дождь льет как из ведра! Вы пришли пешком, генерал Ламберт? Значит, вы и Джордж поедете ко мне в моей карете. Нет, нет, вы должны поехать со мной! Клянусь честью, должны! И вы поедете, не принимаю никаких отказов! восклицает пылкий баронет и не унимается до тех пор, пока генерал и Джордж не садятся в карету, после чего он везет их на Хилл-стрит, где представляет генерала Ламберта леди Уорингтон и ее драгоценным дочкам флоре и Доре и уговаривает закусить чем бог послал, — ведь нельзя не проголодаться после такого путешествия.

— Как, у нас на ужин только холодная баранина? Ну что ж, старый солдат может откушать и холодной баранины. А к ней добрый стакан наливки, собственноручно изготовленной леди Уорингтон, будет лучшим средством от простуды. Восхитительная наливка! Отменная баранина! — восклицает радушный хозяин. — Это наш собственный барашек, дорогой генерал, из нашего поместья, и никак не больше шести лет от роду. Мы любим самый простой стол, все Уорингтоны еще со времен Вильгельма Завоевателя были известны своей неизменной любовью к баранине, и наша трапеза может показаться несколько скудной, да, в сущности, такова она и есть, потому что мы народ простой, и мне приходится прибавлять моим мерзавцам-слугам на харчи. Не могу же я потчевать их семилетними барашками, сами понимаете.

Сэр Майлз, тут же в присутствии племянника, принимается рассказывать жене и дочкам, как Джордж представлялся ко двору, и делает это в столь лестных для Джорджа выражениях, что тот просто ушам своим не верит, — неужто это он был участником описываемой сцены? От смущения он не решается взглянуть дядюшке в лицо, но и возражать ему в присутствии его семьи или прервать поразительное повествование, льющееся из его уст, он тоже, конечно, не может. Ламберт сидит, вытаращив глаза. Он ведь как-никак сам был в Кенсингтонском дворце, однако не заметил ни одного из тех чудес, которые расписывает сэр Майлз.

— Мы все гордимся вами, дорогой Джордж. Мы любим вас, наш дорогой племянничек… Мы все любим вас, мы все гордимся вами…

— А я больше люблю Гарри, — раздается писклявый голосок.

— …но вовсе не из-за вашего богатства!.. Скруби, отведите мистера Майлза к его гувернеру. Ступай, дитя мое… Вовсе не потому, что судьба наградила вас большим поместьем и принадлежностью к древнему роду, а потому, Джордж, что вы сумели использовать на благо данные вам богом таланты, потому что вы сражались и проливали кровь за отечество и за короля и воистину достойны милости этого лучшего из всех монархов. Генерал Ламберт, вы были столь добры, что не погнушались навестить нас, сельских жителей, и разделить с нами нашу скромную трапезу, и я надеюсь, что вы еще посетите нас снова, и мы постараемся, чтобы в следующий раз наше гостеприимство было не столь скромным. Да, клянусь небом, генерал, вы должны назначить день, когда вы, и миссис Ламберт, и ваши милые дочки сможете у нас отобедать. И никаких отговорок, нет! Клянусь небом, я их не приму! — надрывается хлебосольный баронет.