Вирдисская паутина - [14]

– Да я же ничего не понял! – ошеломленно прошептал Карвен. – С самого начала на него разозлился, вот и не понял…

«Он мне еще когда про принцессу свою рассказывал – пожаловался, что несет при ней всякую чушь, говорит вовсе не то, что сказать собирался, и даже не то, что думал… Вот и со мной у него так же! Ведь на самом-то деле он ни при ком чужом себе такого не позволит. Он всегда собран, вежлив и аккуратен, как новенький пистолет, всегда знает, что сказать, и просчитывает все варианты на десять ходов вперед. И только с теми, кому он и в самом деле доверяет, кого считает в полном смысле этого слова своими… ах я, идиот!»

«Он всегда – принц, наследник… везде, во всем, во всякую минуту своей жизни. Стоит ли удивляться, что это слово у него впереди любого другого выскакивает?»

«Он ведь этим самым долгом перед государством по рукам и ногам повязан. С рождения и навечно».

– Это мне перед ним извиняться придется, – пробурчал Карвен. – И поделом дураку, раз таких простых вещей не понимаю!

Лишь ближе к вечеру, до одури отрабатывая очередной фехтовальный прием, Карвен сообразил, что им с Ильтаром в одну и ту же ночь приснились дурные сны.

«Каждому на свой лад, конечно, а все-таки… странное совпадение. А я даже не рассказал ему про свой. Вот ведь дурья голова».

* * *

Многим снятся дурные сны, и каждый справляется с ними, как может. А потом просыпается. Уличному певцу Нэллену очень хотелось бы считать происходящее дурным сном. Увы… Мерзкая ухмылка пришедшего по его душу головореза из банды Папаши Крэгана была такой же настоящей, как и его кинжал. Это от приснившихся кошмаров люди просыпаются. От тех же, что пришли наяву, напротив, засыпают навечно.

А все потому, что Нэллен ненароком сунул свой нос, куда не положено, и узрел нечто такое, за что и более значительная личность расплатилась бы жизнью, а уж какой-то там бродяжка, за которого заступиться некому…

Когда крупный судейский чиновник, второй заместитель главного фераннского судьи, решается вести дела с главарем самой крупной в Феранне банды, промышляющей разбоем и грабежом, оба весьма скоро обнаруживают, что у них не так уж много мест, где они могут спокойно обсудить свои весьма прибыльные, но при этом совершенно противозаконные деяния.

В тех местах, где главарь фераннских бандитов чувствует себя как рыба в воде, судейскому чиновнику и под охраной появляться опасно. Да и кому из охранников можно доверять до такой степени? Донесут ведь. Ну, а главарь бандитов никак не может попасть туда, где бывает судейский чиновник. То есть может, конечно, если совсем спятил и ему хочется быть немедленно пойманным и повешенным. Или заподозренным в предательстве своими же людьми.

А в тех сомнительных заведениях, где они могли бы ну совершенно случайно столкнуться, слишком много лишних ушей, которые отлично слышат именно то, что для них не предназначено. А если еще малость подумать, то и таких заведений не сыщешь. Потому что кабак или веселый дом, в которые украдкой, опасаясь общественной огласки и семейных ссор, может шастать судья, – это совсем не тот кабак и веселый дом, которые привык посещать бандитский главарь.

Вот и приходится деловым партнерам встречаться подальше от людских глаз, на перекрестке дорог, на открытой местности. Может ведь судья верхом прогуляться? Еще как может, ему доктор прописал, при его тучности весьма полезное дело. Ну, а бандиту конная прогулка тем более не заказана. Главное – по сторонам поглядывать и подходить к деловому партнеру не раньше, чем твердо убедишься: чужих глаз нет и не предвидится. Эти-то судейские по сторонам смотреть не обучены. За ними хоть роту солдат направь – не заметят, разве что рота пойдет с развернутыми знаменами и под барабанный бой.

Нэллену очень повезло в тот день. Шатающийся по городу пьяный купец заслушался его пением, прослезился и сыпанул ему серебра, не глядя. И хоть Нэллен мигом припрятал денежку, местная стайка воришек, его сверстники, углядели, что деньжат было немало. Не успел Нэллен и шагу сделать, как ему предложили поделиться. Зачем одному столько-то? Разве он не знает, что люди и эльфы должны помогать друг другу? От самих Богов заповедано. Сегодня на его улице праздник – пусть поделится, завтра им повезет – они его не забудут.

Будь мальчишки хоть чуточку старше, хоть малость опытнее, Нэллен бы согласился. Те хотя бы закон воровской соблюсти сумеют, лишнего не возьмут. А эти… стоит ему достать припрятанное, и у него заберут все. А отобрав единожды, повадятся проверять содержимое его карманов постоянно. И станут бить каждый раз, когда ничего не обнаружат.

До сих пор Нэллену удавалось существовать без «покровителей». Неужто это благословенное время заканчивается? Ведь чтоб отвязаться от этих, придется искать себе заступника, а тому тоже придется платить. Нэллен всегда был слишком маленькой рыбешкой, чтоб кого-то всерьез заинтересовать, но вот поди ж ты – и на маленькую рыбешку нашлись мелкие хищники. Такие же мелкие, как он сам. Только их много, а он один.

Что? Не бывает мелких рыбешек, которые бы совсем-совсем никому не платили? И верно – не бывает. Сказки это все, что можно в столице, на видном месте, существовать без «покровителя». И верно – сказки. Точней – сказка. Невеселая такая. О том, как несправедливо, по ложному навету, убили хорошего человека. И только потом разобрались, что вовсе не он на ушко городской страже нашептывал. Нэллен всю свою жизнь в такой «сказке» прожил. Вот как отца убили, так и… Тогдашний фераннский глава преступного мира, Малыш Иски, самолично к нему явился, прощения за ошибку попросил и от поборов освободил. Навсегда освободил. Вот только через пять лет Малыша убили, и «навсегда» кончилось. Нэллена не трогали по привычке. Какое-то время не трогали. А теперь…