Виновны в защите Родины, или Русский - [34]

Зима, полигон на «Стеклянной горе». Радиостанция мобильного узла правительственной связи развернута рядом с наблюдательным пунктом, откуда командующий войсками Варшавского договора маршал Куликов показывает руководителю ГДР Эриху Хоннекеру современное вооружение в условиях «встречного боя». Иванов сдал дежурство и выскочил из теплой машины на мороз, перекурить на воздухе после душного железа набитого аппаратурой кунга станции. «Хорошо, что сигаретами запасся», — лениво подумал он, затягиваясь крепким, чуть пахнущим одеколоном дымком. (Сигареты за границей солдатам выдавали — пятнадцать пачек в месяц и два коробка спичек. Конечно, этого не хватало. Но некурящим вместо сигарет полагались две пачки сахара, и это помогало выходить из положения. Покупать сигареты в «чайнике» было очень накладно — там даже пачка «Примы» стоила примерно полторы марки. Зато пачка рафинада обходилась всего в девяносто «фенешек». Некурящий водитель экипажа получал сигареты, как курильщик, и отдавал их Иванову. А тот, в свою очередь, покупал в «чайной» сахар и отдавал его товарищу.)

Над головой пронеслась пара вертолетов, вынырнувших внезапно из-за леса. Они хищно наклонились и выпустили ракеты по стоящей внизу, в долине, бутафорской деревне. Взрывы разметали несколько зданий, но тут же, уже высоко в небе, раздался грохот штурмовиков фронтовой авиации и сразу, опережая звук, ровными рядами встали на месте «деревеньки» две стены огня и дыма. Слева и справа, обтекая наблюдательный пункт командования, потекли в атаку боевые машины пехоты. «Ну вас на фиг, ребята!» — не позавидовал мотострелкам зябко передернувшийся (в одном ПШ выбежал из станции) Иванов. В такой мороз еще «Ура!» кричать да ходить в атаку — на фиг, на фиг! О том, что и самим частенько приходилось несладко, когда, проделав по тревоге марш в несколько сот километров через полстраны, нужно было развертывать станцию в каком-нибудь гиблом месте, а «время связи» уже вот-вот, и это не учения, как у армейцев, а совершенно реальная боевая задача, и очень большие начальники должны эту связь получить, — обо всем этом вспоминать не хотелось, хотелось почувствовать себя в более привилегированном положении.

Внезапно какая-то запоздавшая БМП вынырнула из снега совсем рядом со станцией.

Ошалевший, видимо потерявший ориентацию, сержант высунул голову из командирского люка и стал вертеть ею во все стороны, озираясь ошалевшими глазами. «Куда прешь, мудила?!» — ошарашенно заорал Иванов, невольно сдергивая с плеча совершенно бесполезный в этой ситуации автомат, без которого и поссать не выходил никто из станции. На крик из кунга выпрыгнул прапорщик, мгновенно оценил ситуацию и кинулся было наперерез офуевшей бээмпэшке, но ее люк уже захлопнулся, боевая машина взревела и понеслась догонять свой наступающий батальон прямо через находившийся рядом армейский узел связи. Траки перемалывали кабеля, тянувшиеся от станций к вышке с высоким начальством, снег, смешанный с песком, летел из-под гусениц во все стороны на поворотах вихляющей по сугробам БМП. Наконец, промчавшись буквально в сантиметрах от припаркованного тут же микроавтобуса — салона Хоннекера, тяжелая бронемашина вырвалась на простор и умчалась в долину.

Рома, отряхиваясь, подошел к Иванову: «Совсем ошалели воины! Ну, сейчас начнется. Смотри, военный, в чем разница между армейцами и правительственной связью!» Прапорщик хитро улыбнулся. И точно, с вышки гурьбой посыпались офицеры и стали разбираться с армейским узлом связи, связисты которого поленились закопать в землю телефонные кабеля, идущие от их радиостанций на НП. Связь с вышкой у них прервалась, естественно, в самый неподходящий момент. Иванов вспомнил, как их экипаж материл втихаря своего прапорщика, заставившего их не присыпать свой кабель снегом, как это сделали армейцы, а закопать чуть не на полметра в мерзлый грунт. Теперь-то у них со связью все было в порядке, а вот армейцам будет полный песец.

«Ну так, что вы хотите, товарищ прапорщик, пехота, одно слово!» — смущенно засмеялся Иванов, посмотрел в лукавые глаза Ромы и виновато крякнул. Начальник вздохнул сокрушенно, хлопнул рядового по плечу и запрыгнул обратно в станцию.

К визиту Брежнева в Берлин готовились, конечно, тщательней обычного. Экипаж Романовского должен был обеспечивать один из дублирующих каналов связи. В Карлсхорст — район, где находилось советское посольство в Германии, — станция прибыла за неделю до высокого визита. Куда потом и когда — это дело не солдатское, да и начальник станции вряд ли знал об этом. Просто сидели на посольском узле связи, наслаждались внезапно выпавшим отдыхом. Обычное кирпичное четырехэтажное здание ничем не выделялось из посольского комплекса. Вот только в войну именно в этом здании находилась штаб-квартира абвера — немецкой военной разведки.

Покопавшись днем для порядка в оборудовании станции, и без того проверенном неоднократно, солдаты вечером шли в кино в посольский клуб или играли на старинном бильярде. Огромный, неразборный дубовый стол стоял на массивных резных ножках, искусно вырезанных в форме львиных лап. И на каждой ножке стояла дата — 1926 год. Поговаривали, что стол этот остался в здании еще со времен адмирала Канариса, который и сам на нем игрывал в свое время. Впрочем, связанными с минувшей войной реалиями удивить было трудно. Рома, например, жил в Рехагене в небольшом двухэтажном особнячке, переделанном под офицерские квартиры. В конце войны в этом доме квартировал генерал Власов. Куда ни посмотри — история дышала рядом.