Виновны в защите Родины, или Русский - [31]

Войдя в аудиторию, Иванов увидел в экзаменационной комиссии известного на всю страну актера и внутренне ойкнул. На каком-то автопилоте он прочитал басню и стихотворение, принял участие в короткой импровизированной сценке и сел писать сценарий на тему пословицы: «Не плюй в колодец — пригодится воды напиться». Этот сценарий, впрочем, удался неплохо — что-то на тему защиты окружающей среды. Да и сценарий массового театрализованного представления о проводах в Советскую армию — тоже.

Но радоваться было рано. Даже получив пятерки по истории и сочинению и четверку за русский устный, он так и не прошел по конкурсу. Счастливый сон быстро закончился, а с ним и белые гвоздики, подаренные Оле, бывшей однокласснице и подружке, с которой когда-то вместе купались в порту Ромассааре; ее белое платьице, трепетавшее на ветру Дворцового моста, пирожки с мясом у Эрмитажа, короткий поцелуй и обещание встречи. Встречи, на которую Валера так и не пришел, отправившись несолоно хлебавши обратно в Ригу. В таком же неведении о том, куда он вдруг подевался, осталась и Наташка, с которой они встречались в Поварском переулке, в часы, когда ее тетка уходила на работу. И Светка, которую он провожал домой куда-то на край света, в Купчино, и тоже говорил о любви. И Ленинград — Петербург — Петроград, мудрый и загадочный город, намекнувший слегка иронически на скорую встречу.

Специальность, на которую поступал Иванов, называлась «режиссура массовых театрализованных праздников». Пришла перестройка, и немало таких «праздников» пришлось ему организовывать, режиссировать, проводить. И демонстрации, и пикеты, и митинги, и беспорядки, и многие другие «театрализованные праздники», порой даже со стрельбой и красочными взрывами. И выступать с грузовичка на забитой толпой Дворцовой площади, в том числе. Город все знал, город грустно улыбался и ждал нового возвращения Иванова.

Почти тридцать лет спустя, уже имея в Питере квартиру и работая в глянцевом журнале обозревателем, Валерий Алексеевич случайно попал на эксклюзивную экскурсию. Прохаживаясь по крыше Эрмитажа, снимая удивительные панорамы из-за спины прекрасных скульптур, застывших на Зимнем дворце, Иванов ощутил вдруг, как Петербург открывается ему, как он принимает его и говорит: «Теперь ты знаешь, как это бывает. Ты видел всего лишь кусочек моей истории. Но она теперь вся твоя. Не надо карабкаться снова и снова, чтобы достичь вершин. Ты на крыше Эрмитажа, ты видишь город оттуда, откуда видели его единицы коренных петербуржцев. Успокойся. Я принимаю тебя насовсем — таким, какой ты есть».

И тогда Иванов неожиданно перестал метаться в стремлении снова выстроить, уже в России, карьеру и положение. «Никуда не уйдет», — подумал он и, посоветовавшись с женой, бросил с ней вместе утомительный офис на Фонтанке, переехал на дачу, за город, остановился перевести дух и осмыслить в конце концов и тот кусок жизни, что остался позади, и тот, что предстояло еще, Бог даст, прожить на родине.

А в Риге, в 77-м еще году, не дожидаясь конца лета, Иванов пошел работать на завод имени Попова — знаменитое объединение «Радиотехника». Молодость, глупость, жажда жизни и любви, особенно любви, переполняли его до краев. Но не успел он опомниться, как прошел год, и девочка, целовавшая его осенью у березки, одиноко раскрасившей сосновый бор на окраине Иманты, принесла ему букет белых гвоздик майским днем. И не расставалась с ним до утра, плача, ломая хрупкие стебли цветов: «Не уходи, милый, теперь ты просто не можешь уйти.» — всхлипывала она. Но уже разыскивали пропавшего до утра парня родители, уже собраны были вещи, и он сам вырвался из девичьих рук, спеша навстречу в очередной раз сказанному жизнью слову: надо.

37-й автобус, мокрый от весенних теплых дождей, вез его в военкомат на улице Слокас. Валера стоял у заднего окна желтого «Икаруса» и провожал взглядом белые коробки девятиэтажек по одну сторону улицы Рудзутака и темно-зеленую полосу леса с другой стороны; потом автобус неторопливо проехал мимо громадины радиозавода и свернул на воздушный мост.

«Прощание славянки» неслось из чьих-то «Жигулей», терпеливо провожавших пешую колонну призывников со сборного пункта на вокзал. Ночная пьянка в поезде, потом Минск, посадка на грузовики, в которых всех похмельно мутило, и, наконец, учебка специалистов в Несвиже — старинном владении Радзивиллов. 12-й гвардейский Митавский полк правительственной связи.

С одной стороны отдельного городка учебного батальона стоял величественный Фарный костел, откуда по воскресеньям доносились звуки органа, с другой — разлеглись пруды, за которыми на острове, в парке, белел замок Радзивиллов. Будущих классных специалистов гоняли как сидоровых коз. Ежедневные три-шесть километров по утрам — через парк до ближайшей деревни; технические классы с аппаратурой связи, развертывание радиорелейной станции, стрельбы, строевая, наряды. Через полгода — значок специалиста третьего класса на грудь и распределение. По всему миру. В Монголию, Мары и на Дальний Восток — тех, кто не проявил достаточного рвения. Тех, кто учился получше, — в Чехословакию, Польшу, Венгрию, Германию. Некоторых выпускников учебки отправляли на Кубу или во Вьетнам. да где только не служили в то время советские солдаты.