Виноватые и правые - [6]
— Да зачем же платили?
— Ой, кормилец! Не дай, так всю волость испоганит.
— Как это испоганит?
— А вот как, кормилец. Увидит лекарь который дом получше — и велит туда покойника волокчи. Вот хозяин и откупится. Тут поволокут в другой дом, в третий, да так всех и очистят, а ино, бывает, и потрошить-то не надо, либо на улице выпотрошат; а, глядишь, сойдет и боле пяти-десяти-то рублей. Али Божьей милостью человека зашибет: сгонят всю волость стрелу искать, и ни одинова не нахаживали! А ноне о таких и следства нет: становой духом велит схоронить; только разве попы поперечат… да то что? А дивно это, в. в! Этот Карло-то Игнатьевич: и речь у него русская чистая, и обличье русское, а поляк!
— Ну, а как же все это вывелось?
— А уж и не знаю как это, кормилец, вывелось: как-то помаленьку. А все же оно велось. А вот нынче, как настали ваш брат, следователи, так Александр-от Платонович, что перед вами был, тот и вконец вывел. Утопленника в ту пору подняли у нас. Он это и наезжает. Созвал это он мужиков, да и говорит: лекарь, говорит, у вас денег будет просить, так не давайте: не надо, говорит! Уж не знаю, знал ли он, что лекарь станет просить, али что только и вправду лекарь стал было подлезать так и сяк, — да, говорят, нет! Смешной такой этот лекарь был; только недолго был. А шибко смешон был! Из жидов, сказывают, вот что Христа-то распяли.
— Чем же он смешон был?
— Да с рожи-то, кормилец, как-то непригляден был… живейный такой… долгоносый; а сам до нашего брата, до баб, падок был; а того не разумеет: кто же на поганого полезет, прости Господи? Наш-то молодяжник, промежду себя смеются; говорят: у них и мужики-то не так, как наши, ходят. А отец дьякон поддакивает, говорит: они подрезанные какие-то. Дивлюсь я этому, кормилец: как это у них бабы-то ребят носят? Ведь не сами же о себе… Разве как в нечистого-то веруют, так это он, окаянный, как-нибудь… А Богу он никак не молился: ни по-ихнему, ни по-нашему. Вот поляки-солдаты опомнясь с арестантами приходили, тоже с поляками, так те молятся и кстятся, только не смыслят, как кститься-то… всей пятерней… ровно на балалайке играют. Не знаю уж, разве не декуются ли они это?
— Ну, а теперь у вас и свой лекарь недалеко.
— Недалеко, да что в нем проку? У него веришка-то и есть помогчи, и, сказывают, знающий; да что в нем? Придешь к нему, а его лицо корпежит.
— Отчего же корпежит?
— Да ишь ты, кормилец, он из немцей: что мы говорим ему — он не понимает, а опять что он по-своему-то лепечет — мы не разумеем. Ему это забедно, а нам-то ину пору и смешно покажется. А он бы, сердечный рад… Да нет! Ноне не то: и Александр Петрович и наш-то лекарь приедут, так не то, что на дом ко хворому сходят, а недалеко-то, так и в другую деревню съездят. Нет, нет, уж не то ноне стало! Вот и закалякалась я, кормилец, а тебе, поди, и на покой надо?
— Ну, так покойной ночи.
Только что проснулся я на другой день, Матвей Негодяев уж стоял в моей комнате.
— Что тебе? — спросил я.
— Да вот что, ваше выс-ие, — проговорил он, наклоняясь к моей постели, почти шепотом: — Кипрюха ляпает: Ириха-то, говорит, ему созналась…
— В чем же она ему созналась?
— А говорит, как они дверь-то вертели, так она, потаскуха, им теплину держала.
— Будто так она ему и сказала?
— Так, так, в. в! Его бы к присяге притянуть, так, бывает, и не отопрется.
— А Кипрюха-то здесь?
— Здесь, здесь: привел.
— И опять, я думаю, поплатился?
— Да что делать, в. в., хоть и охолостили, а все мошну выворачивай: косушку посулил!
— Хорошо, спрошу; а ты пока ступай, да пошли сюда сотского.
— Ладно, ладно, в. в…
Вошел Виктор Иванович.
— Здорово ночевали, в. в.! — приветствовал он меня.
— Покорно благодарю. Садись, так депутат будешь. Хочешь чаю, так сам наливай.
— Былое дело, в. в. А народ-то никак весь собрался: людно что-то… и бабья понабралось!..
Вошел сотский.
— Да вот я посылаю за священником; а той порой сделаем очные своды и допросим неприсяжных. Ты, сотский, сходи, попроси сюда священника, чтобы пожаловал с крестом и Евангелием.
— Тотчас, в. в.
На очных сводах все свидетели были допущены к присяге. Неприсяжные же семейники[14] Ивана Негодяева и Ирины показали, что тот и другая в ту ночь, когда была сделана кража, видно, дома ночевали: «Почто-де не дома? Куда нужно сходить — на то день есть».
Явился священник. — Я позвал сотского, с тем, чтобы приказать ему послать в мою комнату свидетелей, которые должны дать присягу, и прикосновенных к делу лиц.
— А вот этого человека, — сказал священник, указывая на сотского, — я покорнейше прошу, в. в., предать суду: он еретик!
— Не знаю, батюшка, — заметил сотский, — который из нас еретник есть: ты, али я?
— Ты будь вежливее со священником! — заметил я сотскому.
— Да ведь он наперво облаял крестьянина богомерзким назвищем… своего сына духовного: чем бы благословить, а он еретником обзывает…
— Нет тебе моего благословения! Ты не только еретик, а и ересиарх. Я прошу вас, в. в., поступить с этим человеком по всей строгости законов!
— Мне, батюшка, кажется, что это меня не касается, да, признаться, я и не понимаю, в чем тут дело.
— А вот какое дело, в. в.! — сказал сотский.
Биотеррористы пытаются похитить ценного специалиста по чуме, участника научной конференции в городе Лондоне.
Глубокий философский смысл был заложен в эту книгу. Понять его могут только немногие… Тебя захватит с первых строк, а после прочтения останется океан почвы для размышлений. Проведи 30 минут своей жизни с пользой и окунись в этот мир слов. Помни, ни одна минута чтения этой книги не будет потрачена впустую. Запутанный сюжет, нелинейное повествование и продуманные персонажи введут тебя в шок. Не отказывайся от такой возможности.
Читатели вновь встретятся с давно и заслуженно любимыми героями Эрла Стенли Гарднера — адвокатом Перри Мейсоном и его секретарем Деллой Стрит. В романе «Дело «Нерешительная хостесса» платная партнерша из ночного танцевального клуба играет весьма важную роль в судебном процессе, в ходе которого Перри Мейсону удается спасти от электрического стула человека, в чьей невиновности он, вопреки фактам, был уверен. В романе «Иллюзорная удача» Мейсону и Делле Стрит предлагается гонорар в 500 долларов за их участие в ужине с шампанским.
Защитить интересы клиента, не нарушая закона; изящно балансировать на неуловимой грани; привести противника в замешательство и нанести ему неожиданный удар в самое уязвимое место — таков стиль работы адвоката Перри Мейсона — героя серии романов знаменитого американского писателя Эрла Стенли Гарднера.
Странные, почти мистические преступления происходят в когда-то тихом провинциальном городе Верхнегорске. Бывший следователь особого отдела, отставной майор МВД, а ныне директор частного сыскного бюро Владимир Антыхин вступает в схватку с преступным миром Верхнегорска. А преступления, ой, какие непростые. В повести «Воспитать палача» — это жестокое убийство актрисы в театре во время спектакля, …Тихий город Верхнегорск потрясло страшное известие. Во время вечернего спектакля, в антракте, была убита актриса городского драмтеатра — Екатерина Морозова. Родители убитой, почувствовав, что расследование примет затяжной характер, по совету знакомого юриста решили обратиться в частное сыскное бюро.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В антологии впервые собрана русская шерлокиана, опубликованная в период с начала XX в. и до Второй мировой войны. В это масштабное по полноте и широте охвата издание включены вольные продолжения и пастиши, пародии и юмористические рассказы, истории о приключениях Шерлока Холмса в городах и весях Российской империи и Советского Союза и статьи критиков и интерпретаторов. Многие произведения переиздаются впервые.
Отмычки и револьверы, парики и внушительные кулаки, нюх и упорство гончей и интуиция настоящего сыщика: по следу преступников идут знаменитый американский детектив Джон Вильсон и его неустрашимый брат Фред.Некоторые приключения Джона Вильсона основаны на нашумевших расследованиях, вошедших в анналы криминалистики, а его прототипом стал Джон Вильсон Мюррей, самый известный канадский детектив конца XIX-начала ХХ века.Во втором издании исправлены некоторые недочеты первого; полностью печатается выпуск «Тайна водяной мельницы», ранее приводившийся с сокращениями.
Книга включает весь цикл рассказов о приключениях Шерлока Холмса и доктора Уотсона в Сибири, написанных популярным дореволюционным автором русской «шерлокианы» П. Орловцем. Особый колорит этим рассказам придает сибирская экзотика — золотые прииски, мрачные таежные дебри, зверства беглых каторжников, пьяные загулы взяточников и казнокрадов… Все это было не понаслышке знакомо автору, пересекавшему Сибирь по дороге на фронт русско-японской войны. Публикация «Похождений Шерлока Холмса в Сибири» в серии «Новая шерлокиана» завершает издание всех доступных нам шерлокианских произведений П.
Впервые на русском языке — полный перевод классики детективного жанра, книги М. Ф. Шила «Князь Залесский».Залесский, этот «самый декадентский» литературный детектив, «Шерлок Холмс в доме Эшера», которым восхищался Х. Л. Борхес, проводит свои дни в полуразрушенном аббатстве, в комнате, наполненной реликвиями ушедших веков.Не покидая кушетки, в дурманящем дыму, Залесский — достойный соперник Холмса и Огюста Дюпена — раскрывает таинственные преступления, опираясь на свой громадный интеллект и энциклопедические познания.Но Залесский не просто сыщик-любитель, занятый игрой ума: романтический русский князь, изгнанник и эстет воплощает художника-декадента, каким видел его один из самых заметных авторов викторианской декадентской и фантастической прозы.