Виноградник Ярраби - [112]

Юджиния знала, что миссис Джарвис сшила ей к балу новое платье. Вряд ли было бы справедливо, если бы Аделаида и Люси были роскошно разодеты и украшены всевозможными бантиками и поясами, в то время как у Рози не было бы простого красивого платьица. Но, естественно, предполагалось, что девочка будет держаться на заднем плане. Она могла наблюдать с лестницы за прибытием гостей — точно так же, как это делали Аделаида и Люси. Она могла даже немного задержаться, чтобы посмотреть на танцующих, после того как младшие девочки уйдут спать.

Но заманить Кита в сад! Это непростительно. Она его молочная сестра. То, что она так к нему прижимается, в высшей степени неприлично. Детская привязанность — это одно, но тут дело становилось слишком серьезным. Надо будет придумать, как быть дальше с Рози Джарвис.

— Мама, только не накручивай себя! — заявил Кит на следующее утро, когда она позвала его в свою гостиную. — Я уже говорил тебе, что мы с Рози всего лишь кормили опоссумов.

— Тебя не было в бальном зале больше часа, — сказала Юджиния. — Аделаида случайно видела, как вы с Рози выходили.

— Ох уж эта маленькая ябеда! — яростно воскликнул Кит.

— Мы говорим не о ней, а о тебе и о Рози. Вы не могли больше часа кормить опоссумов. И вообще, ты знаешь, что твой отец запретил их приваживать. Это вредители. Они забираются в виноградник. Да и помимо всего прочего — что у тебя за манеры? Оставить так надолго своих гостей!

— Это были твои и папины гости, мама.

— Кит, пожалуйста, не препирайся со мной. Ты прятался в темноте с прислугой. Это в высшей степени дурной тон.

Светлая кожа Кита мгновенно побагровела. Рот угрюмо сжался.

— Рози не прислуга.

— Тогда кто же она, скажи на милость?

— Так могут рассуждать в Англии, но не в Австралии.

— Уж не хочешь ли ты сказать, что это у меня дурные манеры?

— Нет, мама, манеры у тебя безупречные, но устаревшие. Рози — мой друг. Она не прислуга, она равноправный человек.

Юджиния выпрямилась еще больше:

— Я не претендую на установление законов в Австралии, но в своем собственном доме законы диктую я. Относительно будущности Рози я поговорю с ее матерью. А теперь можешь идти.

Кит не пробовал защищаться, хотя она на это надеялась, не стал утверждать, что Рози, мол, всего лишь его молочная сестра, а потому их встреча в темноте была совершенно безобидной. Вместо этого он обратился к отцу. Гилберт разыскал Юджинию у нее в гостиной.

— Юджиния, что это за разговоры о том, чтобы услать куда-то Рози?

— Так передал вам мои слова Кит?

— Да, что-то в этом роде. Мальчик расстроен. Он считает, вам захотелось за что-то наказать Рози. Она вас обидела?

— Да, — коротко ответила Юджиния.

— В таком случае выясните это с самой девочкой.

— Поскольку Кит находит меня такой жестокой, ему бы следовало рассказать вам всю историю. Он не рассказывал?

Гилберт осторожно заметил:

— О, кажется, что-то о том, как в ночь бала они потихоньку выбрались вдвоем из дома покормить опоссумов. Я ему сказал, что лучше было бы взять ружье и пострелять этих вредителей. Заодно он мог бы подбить и парочку кенгуру.

— В полночь, при лунном свете? Я думала, это время гораздо более подходит для влюбленных.

— Уж не хотите ли вы сказать, что Кит и Рози… Но, бог ты мой! Ведь они фактически брат и сестра. — Гилберт громко расхохотался, но потом вдруг замолк. На лице его промелькнула тревога. — Они же еще совсем дети! — добавил он.

— А вы считали себя ребенком в четырнадцать лет?

— Нет, но я…

— Что вы хотите сказать?

— Видите ли, мне пришлось уйти из дома и пробиваться в жизни самому. Я вынужден был рано повзрослеть. Со мной не нянчились, как с Китом. Послушайте, Юджиния, забудьте вы об этом происшествии. Мальчик, наверное, выпил лишнюю рюмку вина, а он его еще плохо переносит.

Юджиния встала, не пытаясь сдержать полыхающий в душе гнев. На этот раз она не станет заботиться о хороших манерах, по поводу которых ее поддразнивал Кит.

— Вы говорите, что Кит ребенок, и сами же признаетесь, что поощряли его выпить вина больше, чем следует. Каждый раз это ваше проклятое вино! Вы помогли отправиться на тот свет Колму О’Коннору и миссис Эшбертон. Не надо, не пытайтесь этого отрицать! Косвенным образом, но вы это сделали. А в случае с бедной старой миссис Эшбертон, быть может, и не таким уж косвенным. А теперь вы хохочете, узнав, что ваш сын возится в кустах со служанками, потому что выпил лишнего. Кит! Ему всего четырнадцать! Бога ради, Гилберт, научите его дисциплине и хоть какой-то разборчивости. Не дайте ему погубить себя из-за того, что, по вашему мнению, вы умеете производить хорошее вино, а значит, все обязаны его пить. Неужели вы не понимаете таких вещей?

— Я понимаю одно: вы до крайности взвинтили себя.

— Гилберт! Послушайте же меня!

— Я уже наслушался. — Гилберт устало потер рукой лоб. — Все всегда упирается в мое вино, не правда ли? Оно — причина любого бедствия. Простите, если я скажу, что у вас на этот счет пунктик, вы просто фанатичка.

— Но вы же сами признали, что Кит, наверно, выпил лишнего.

— Ну хорошо. С этим я согласен. Но я не согласен с вашими высказываниями относительно смерти миссис Эшбертон.