Виноградник Ярраби - [103]

Гилберта осаждали мужчины с изможденными лицами, умолявшие дать им работу. Он понимал, что это только начало. Если спад продлится, колония обанкротится. Он-то мог подождать со своим вином и продать его, когда положение на рынке улучшится. В этом отношении он мог считать себя счастливчиком; в отличие от скота, вино не требовало расходов на свое содержание, а качество его от продолжительного хранения только улучшалось.

Но, как всегда, он страдал от недостатка наличных денег. Содержание такого дома, как Ярраби, обходилось недешево. У них было слишком много слуг, которых надо кормить, выплачивая, конечно, и жалованье. Он не намерен допустить, чтобы его жена и дети ходили одетые кое-как, и вообще страшно не хотел перейти к более скромному образу жизни.

К счастью, Гилберт все еще располагал дешевой рабочей силой из числа ссыльных и, кроме того, мог опереться на постоянную гостью Ярраби — миссис Эшбертон. Он питал искреннюю привязанность к любящей выпить старой даме. Сколько вечеров они провели вместе за бутылкой бургундского или кларета, разговаривая, пока Юджиния играла на рояле или вышивала. Ирония судьбы заключалась в том, что миссис Эшбертон, наслушавшаяся его воспоминаний, знала его лучше, чем собственная жена. Было в жизни Гилберта множество таких вещей, о которых он не мог или не хотел рассказать такой тонко чувствующей и брезгливой женщине, как Юджиния. Это было бы неуместно.

А миссис Эшбертон была человеком с открытой душой и обладала склонностью к несколько фривольному юмору, что особенно проявлялось, когда вино затуманивало последние еще остававшиеся у нее представления о приличиях. Мир мужчины не составлял для нее тайны. Гилберт как-то раз пообещал в знак глубочайшей к ней благодарности воздвигнуть на ее могиле великолепный памятник, и она не только не была шокирована, но покатывалась со смеху, по достоинству оценивая обещание.

Было вполне естественно, что, когда катастрофический экономический спад коснулся и Гилберта, она снова пришла ему на помощь.

— Не говорите ничего, — приказала она, когда он попытался выразить свою благодарность. — Все равно ведь я оставлю свое состояние вам и Юджинии. Просто вы получаете часть авансом, и я рада тому, что могу при этом присутствовать. Ведь когда я окажусь под тем великолепным памятником, то уже ничего больше не увижу, не так ли? — Ее мутные глаза увлажнились. — Но обязательно скройте это от Юджинии. Она гордое создание, редкостно деликатное для столь грубой страны, и вы должны ее подбадривать.

Старая дама, выпив, становилась немного сентиментальной. Гилберт, полностью разделявший ее чувства, потрепал ее по руке:

— Да, я и так это делаю.

— Вот и продолжайте в том же духе. Слышите?!

Несмотря на экономический кризис и всеобщий пессимизм, сбор винограда в этом году проходил весело. Целую неделю с виноградника доносилось пение, там и танцевали; люди вели себя совершенно раскованно. Каждого работника хорошо кормили, каждому хорошо платили. Многие вдоволь напились молодого вина и, опьяненные, позабыли о ждущих впереди невзгодах. Чаны, самым тщательным образом выдраенные Джемми Макдугалом, который страшно гордился доверием со стороны хозяина, были полны пузырящимся бродящим вином. То, чего не сможет поглотить сильно сократившийся рынок, будет оставлено в бочках или разлито по бутылкам и уложено на специальные полки. Впервые винные погреба были заполнены до отказа. Подобная картина представлялась Гилберту раньше только в мечтах. Это было его богатство. Он испытывал едва ли не радость оттого, что нет необходимости немедленно расставаться с этим изобилием. Он будет радоваться, поглядывая на свои сокровища всякий раз, когда надо будет через определенные промежутки времени поворачивать бутылки и делать записи в инвентарных книгах.

Дети его подрастают, жена понемногу утрачивает свою чрезмерную хрупкость. Молли Джарвис, горячая, чувственная, скромная, ничего не требующая женщина, — идеал, да и только. Лозы его здоровы и сильны, погреба полны. Ярраби переживет этот экономический шторм и, дай-то Господи, еще много других, если придется. Жизнь все еще казалась сулящей надежды и радости.

До той минуты, когда миссис Эшбертон обратилась против него.

Впрочем, это произошло много позже.

Глава XXV

Время вдруг понеслось с необыкновенной быстротой. Киту исполнилось восемь лет, и ему пора было отправляться в школу. Это оказалось весьма кстати, так как в последнее время у мальчика появилась просто страсть просверливать дырки всюду, где попадался хотя бы клочок песчаной почвы. По его словам, он искал золото, однако, вместо того чтобы найти благородный металл, едва не умер от укуса змеи. Если бы поблизости не оказался Пибоди, услышавший его крик, а затем сразу же с давно освоенным мастерством высосавший из ранки яд, они бы потеряли сына. Он и так несколько дней тяжело проболел, а у матери появился нервический ужас перед всем, что двигалось в траве.

«Дорогая Сара, — писала Юджиния, когда беда миновала, — мы только что вернулись — отвозили Кита в школу. Это была моя первая поездка в Батерст, и мне там так понравилось, что я с удовольствием буду туда наезжать. Путешествие, правда, весьма утомительное — надо переваливать через Голубые горы. Мы провели в дороге три дня, останавливаясь на ночлег в палатке, что, конечно, страшно нравилось Киту. Воздух был такой свежий, чистый и морозный, что мне казалось, будто я в горах Уэльса.