Вино фей - [54]

— Впрочем, я, наверное, не прав. Истинный возраст актёра можно узнать только в ратное время, а так как дамы не участвуют в военных кампаниях, им можно и вовсе не иметь возраста.

— А мистер Клэверинг любит театр? — поинтересовалась леди Хейвуд.

Кузен Селентайн на миг задумался, потом несколько шутовски кивнул.

— О, да, он очень восприимчив к актёрской игре. Один раз, помню, на сцене до того натурально чокались, что его потянуло в буфет. Он и меня вытащил. Там мы и просидели до конца первого акта.

Черити прыснула. Мимика кузена была до того забавна, что невозможно было внимать ему без смеха.

— Он говорит, что времена Гаррика, Кэмбла и Кина прошли. И сегодня актёры играют королей так, словно боятся, что кто-то может сыграть туза и побить их. Раньше на сцену не допускали женщин, а ныне все актёры играют, как женщины. Но крайняя чувствительность даёт посредственных кривляк, считает его сиятельство, средняя — плохих актёров, и только её отсутствие создаёт великих артистов.

— Он считает, что в основе актёрского мастерства должно лежать полное бесстрастие? — удивилась Черити.

— Да. Иначе гамлетовский накал страстей за три сезона просто разобьёт сердце артиста, кузина.

Черити задумалась, её странно изумило сходство их мнений с его сиятельством. Она тоже считала, что актрисы, вечно падающие в обмороки и не умеющие изобразить любовь без воплей и судорог, — просто бездарны.

Но тут миссис Фудс, появившись на пороге столовой, сообщила леди Дороти, что пришли от модистки, и дамы поднялись из-за стола, даже не притронувшись к десерту. Черити, с тоской глянув на кусок творожной запеканки, пошла за Вирджинией. В гостиной Джин и леди Дороти, едва пригубив кофе, исчезли в верхних покоях.

Черити не стала дожидаться мужчин и пошла к себе, однако пробыть одной ей довелось не более четверти часа. В двери постучали и, едва она откликнулась, к ней в комнату просунулась творожная запеканка на фарфоровом блюдце, потом — рука в алом сукне, а после возник и весь кузен Селентайн Флинн.

— Я заметил, дорогая кузина, что вам не дали времени основательно пообедать, но разве это справедливо: оставаться голодной из-за чужих нарядов?

Черити было немного досадно, что он так хорошо прочитал её взгляд в столовой, но шутовская физиономия кузена не позволяла сердиться на него. Она рассмеялась, поблагодарила кузена и начала есть. Флинн же неожиданно стал куда серьёзнее и, присев на оттоманку, заговорил, отчётливо и тихо.

— На основании рекомендаций моей дорогой матушки, коим я обычно доверяю, а также ряда иных аттестаций и собственных наблюдений, я заключаю, дорогая кузина, что вы вполне способны понять мою озабоченность. Нелепые поступки моей сестрицы Джин не идут ни в какое сравнение с опасностью, которой она подвергается.

Черити оставила недоеденную запеканку и с испугом посмотрела на кузена. Он имеет в виду Клэверинга?

— Что вы сами думаете по этому поводу? — напрямик спросил он. — Согласитесь, не каждый день в приличных домах кромсают портреты. Это не похоже на вандализм, это ненависть. Или, воля ваша, нечто и того похуже…

Черити осторожно перевела дыхание. Он, выходит, имел в виду тот воскресный случай.

Она тяжело вздохнула.

— А вы точно уверены, что ещё утром в воскресение портрет был цел?

— Да, накануне вечером, в субботу, сразу по приезде я просто увидел портрет на стене, но я шёл за вашим камердинером, в его руке был подсвечник, свет быстро исчез со стены, и мне было не разглядеть в темноте картины. Наутро же я рассмотрел портрет перед завтраком достаточно неторопливо и основательно. Я подумал, что художник обладал большим чувством юмора. Я сам во многом фигляр, — усмехнулся Флинн своей самоаттестации, и подмигнул кузине, — и потому понимаю хорошие шутки. Но во всём дальнейшем мне видится нечто совсем не шуточное.

— Да, я тоже испугалась, — согласилась Черити, — но кроме Филипа Кассиди, ни у кого в городе не было никаких оснований злиться на кузину. У неё был роман с мистером Фредериком Крайтоном, однако, если там кто на кого и затаил зло, то, скорее, Вирджиния на него. Ведь он так и не посватался. Но он умер. А чтобы кто-то ещё… Хотя, конечно, с приездом в город милорда Клэверинга многие девицы стали ревновать друг к другу, а у Вирджинии репутация признанной красавицы. Но проникнуть в чужой дом, рискуя попасться на глаза слугам…

— Кровь…  — рассмеялся вдруг Селентайн. — Вы — настоящая аристократка, кузина.

— Что? — удивилась Черити. — Почему?

— Потому что только аристократка считает, что госпоже невозможно быть незаметной для слуг. Одержимый ненавистью человек вполне может не марать рук сам, кузина, а нанять для грязного дела лакея. Лакей же в стандартной ливрее, особенно в доме, где слуг два десятка, пройдёт тенью и никем не будет замечен. То же самое можно сказать и о камеристках. Но портрет Вирджинии висел на высоте пяти футов от пола, до потолка оставался фут. Сам он высотой тоже около пяти футов, а изрезан был точно по изображению. Либо низкорослый человек поставил внизу стул или табурет, либо он был на пять дюймов выше меня, а мой рост — шесть футов. Вы знаете столь высоких людей в округе?