Виннипегская Стена и я - [74]

— Ванесса, пожалуйста. Я так рада, что ты здесь. Я скучала по тебе. Ты редко приезжаешь, — мама попыталась вызвать во мне чувство вины.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

«Нет ничего, что я не могу сделать, — напомнила я себе. — Все в моей жизни налаживается. У меня сейчас есть больше, чем я могла себе представить. Прошлое больше не важно».

— Ладно, — глубоко вздохнув, я заставила себя произнести это, все время сжимая зубы.

— Да? — спросила она, светясь от надежды.

Я кивнула, пытаясь заставить свои мышцы расслабиться. Я знала, то, что собираюсь сказать, ужасный комментарий. Я понимала, что веду себя по-детски, но меня это не беспокоило.

— Да. Я буду вести себя хорошо, пока она делает то же самое.

Мама вздохнула.

Да, она знала. Она знала, что Сьюзи понятия не имеет, как быть милой.

Глава 15

— Не могу в это поверить.

— А ты поверь, — прорычала я в миллионный раз за день, выплескивая свой гнев.

Диана усмехнулась и обошла меня, у нее в одной руке была пластмассовая миска, в другой — кисть. Некоторое время она изучала участок моей головы, на который уже нанесла краску, а затем посмотрела своими карими глазами мне в глаза и нанесла еще слой.

— Знаешь, я не хочу говорить о твоей семье, но когда думаю, что хуже они стать уже не могут, они это делают.

Лгунья. Она не против перетирать кости четырем членам моей семьи из шести. Сколько раз мы сидели в ее комнате и разыгрывали сотни сценариев того, что бы мы сделали или сказали моим сестрам в отместку за то, через что я из-за них прошла? Сотни? Не то чтобы мы воплотили в жизнь что-то из этого. Они старше нас, а с сумасшедшими лучше не связываться.

— А самое ужасное, что когда Рики схватил меня за руку, никто ничего не сказал. Все они вели себя так, будто ничего не происходит.

— Боже, Ви, — пробормотала моя лучшая подруга. — Говорила же, не надо тебе ехать.

Она говорила, а я была упрямой и не слушала.

— Я знаю.

Она коснулась моего плеча рукой.

— Мне жаль.

Не так, как мне.

Я провела у мамы три часа, прежде чем все превратилось в ад. Три часа до того, как я вылетела из дома, обозленная. Честно, я удивилась, что провела ночь в своем отеле, а не отправилась сразу в аэропорт, дожидаться своего рейса до Далласа. Но гнев не утихал, и хорошо поспать мне так и не удалось, полет тоже не очень помог.

Как только приземлилась, я отправила сообщение единственному в мире человеку, который был мне предан, и поехала к Диане, чтобы рассказать ей все и снять весь этот груз со своей души. Помогло ли? Не очень, но уже что-то. Я поделилась с ней всем, что случилось, пока она красила мои волосы в цвет, который тайно выбрала для меня. Это одна из привилегий быть самой себе начальницей.

— Погоди, но ты же не рассказала мне, что произошло с Эйденом, — наконец, заметила она.

Боже мой. И вот я снова разозлилась. Но до вчерашнего дня я смогла хотя бы отодвинуть данную проблему в сторону, но сейчас она превратилась в свежую рану вдобавок к уже существующей.

— Он позвонил и все отменил в последнюю минуту.

Она вздрогнула.

— Ага, — пробормотала я, когда ее грудь промелькнула в миллиметре от моего лица. — В город приехал его старый тренер, и он был занят просмотром игр с командой или еще чем-то, когда позвонил, но это не важно. В любом случае, глупо было приглашать его.

— Я уверена, у него была важная причина, чтобы все отменить, — попыталась убедить меня Ди.

Была лишь одна причина, самая важная для него. И мне не нужны детали, чтобы знать точную формулировку.

— Ага. Уверена, так и есть, — я глубоко вздохнула. — Просто у меня плохое настроение. Прости.

— Нет, я поверить не могу, — ответила острячка.

Я потянулась и попыталась ущипнуть ее через фартук, который был на ней надет, но она, танцуя, отошла от меня, на ее лице была большая улыбка.

— Оставь меня в покое.

Она высунула язык.

— Хотя бы секунду не строй из себя дурочку, ладно?

Я усмехнулась, когда сделала то, что она просила. Диана подошла ко мне, ее живот оказался в паре миллиметров от меня. Вероятно, она потянулась вперед, потому что ее футболка задралась, обнажая полоску кожи.

Я нахмурилась.

Вытянув руку из-под накидки, которую она на меня надела, я задрала ее футболку выше, обнажая несколько мелких синяков — уменьшенную версию тех, что у меня на предплечье.

— Что ты делаешь? — она отошла от меня.

Я посмотрела на нее: на ее лицо, шею, руки, и не увидела ничего, чего там быть не должно.

— Что? — ее тон стал менее резким, чем секунду назад, но я знала, знала по тому, как она потерла штанину, что что-то происходит. Это ее нервный тик.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Мне пришлось снова досчитать до десяти, чтобы не выйти из себя.

— Что случилось? — спросила я так спокойно и невозмутимо, как только могла, хотя внутри я становилась злее, чем тогда, когда впервые к ней приехала.

Диана слишком быстро попыталась отмахнуться от этого.

— Ничего. А что? — у нее хватило смелости посмотреть вниз и задрать свою футболку так же, как до этого сделала я. Она даже нахмурилась, прикоснувшись к синякам, а я могу поклясться своим первенцам, что она знала о них и до этого.