Виннету. Сын вождя - [133]

Пленники, само собой разумеется, не слышали нашего разговора. Они лежали в стороне и, не видя происходившего на берегу, не могли подать знака своим.

К полудню солнце грело уже довольно сильно и успело высушить не только лужайку, на которой находился наш лагерь, но и нас самих.

Вскоре после полудня мы заметили на реке какой-то предмет: он плыл по направлению к острову и наконец застрял в прибрежных камышах. Подойдя ближе, мы убедились, что это лодка, и именно та, на которой я увез Пиду, поскольку причальный ремень у нее был отрезан. Лодка эта, очевидно, не раз застревала по дороге, иначе ее должно было пригнать течением гораздо раньше. Я немедленно подтянул ее ближе к берегу и решил воспользоваться ею вечером, чтобы снова не промокнуть насквозь во время переправы.

Когда начало смеркаться, я столкнул каноэ в воду, прыгнул в него и стал грести вверх по течению. Стоун и Паркер, стоя на берегу, провожали меня пожеланиями всяческих успехов. Я сказал им, что надо беспокоиться о моей судьбе только в том случае, если я не вернусь к следующему утру.

Конечно, работать веслами против течения было нелегко, и я только через час добрался до впадения Солт-Форк в Ред-Ривер. Приблизившись к селению кайова, я причалил к берегу и привязал лодку, которую еще раньше успел снабдить новым ремнем, к стволу большого дерева.

У вигвамов горели костры, как и раньше. Вокруг сидели мужчины, а женщины сновали по лагерю, занимаясь домашними делами. Я думал, что селение окружено многочисленными постами, но на этот раз ошибся. Обнаружив следы апачей, кайова послали следом отряд всадников и, очевидно, чувствовали себя в полной безопасности.

Тангуа по-прежнему сидел перед своей палаткой, но с ним были только его младшие сыновья. Я тихо подкрался ближе и скоро достиг палатки вождя. При этом я сделал это так осторожно, что никто не обратил на меня никакого внимания. Опустившись на землю, я подполз к вигваму с тыла. Здесь хорошо было слышно жалобную монотонную песнь вождя, который оплакивал своего любимого сына. Обогнув палатку, я вскочил с земли и неожиданно во весь рост предстал перед Тангуа.

– Почему Тангуа поет песнь печали? – спросил я как ни в чем не бывало. – Ведь храброму воину не подобает падать духом. Причитания и жалобы – дело старых скво!

Сказать, что он был потрясен, – это значит ничего не сказать. Он хотел что-то произнести, но не мог вымолвить ни слова, хотел по привычке приподняться, но разбитые колени не позволили сделать это. Он смотрел на меня, выпучив глаза, как на привидение, и наконец пробормотал:

– Шет-тер-хэнд?.. Уфф! Как… ты попал… сюда?.. Разве вы еще здесь?

– Как видишь! Я пришел говорить с тобой.

– Олд Шеттерхэнд! – теперь уже громко произнес он.

Услышав мое имя, оба сына немедленно скрылись в палатке.

– Олд Шеттерхэнд! – повторил Тангуа, все еще не веря, что это я. Но вот выражение гнева появилось на его лице, и, обращаясь в сторону палаток, он выкрикнул какое-то приказание. Я, конечно, ничего не понял, но разобрал свое имя.

Мгновение спустя яростный вопль пронесся по всему селению. Казалось, земля задрожала у меня под ногами. Все оставшиеся в селении краснокожие, размахивая оружием, стали сбегаться к палатке вождя. Я в один момент выхватил свой нож и крикнул Тангуа прямо в ухо:

– Разве Пида должен погибнуть? Это он прислал меня к тебе!

Вождь понял меня, несмотря на страшный шум вокруг, и поднял руку. Этого знака оказалось достаточно, чтобы водворить тишину. Кайова тесно обступили нас со всех сторон и смотрели на меня с такой ненавистью, что я вряд ли ушел бы живым, если бы это зависело только от них. Сев рядом с Тангуа, я, спокойно глядя на него в упор, заговорил:

– Меня и Тангуа разделяет смертельная вражда. Я, правда, не виновен в ней, но и не нуждаюсь в примирении. Мне совершенно все равно, уничтожу ли я вместе со своими друзьями одного из его воинов или же все его племя. Я не боюсь его и пришел совершенно один, чтобы говорить с ним. Но буду краток: Пида находится в наших руках и будет немедленно повешен, если в назначенное время я не вернусь к своим.

Стоявшие вокруг меня краснокожие ни одним движением не выдали своих эмоций, вызванных моими словами. Глаза вождя пылали гневом. Он понимал, что ничего не может со мной сделать, не подвергнув опасности жизнь своего сына. Со скрежетом на зубах он спросил меня:

– Как он оказался в ваших руках?

– Вчера я был на острове, когда он разговаривал с Сэмом Хокенсом, а потом сшиб его с ног и взял с собой.

– Уфф! Олд Шеттерхэнд – избранник Злого Духа, который его хранит! Где теперь мой сын?

– В надежном месте. Позже он сможет сам сказать тебе, где именно. Ты видишь, что я не собираюсь убивать его. В наших руках находится еще один пленный кайова: я вытащил его из кустарника, откуда он подсматривал за нами. Этот пленник будет освобожден вместе с твоим сыном, если ты выдашь нам Сэма Хокенса.

– Уфф! Ты получишь его. Но сначала приведи сюда Пиду и другого пленника!

– Привести?! – засмеялся я. – И не подумаю! Я слишком хорошо знаю Тангуа – ему нельзя доверять! Я предлагаю за одного двоих и иду вам навстречу, но требую, чтобы вы отказались от каких бы то ни было тайных замыслов.