Винляндия - [24]

— Похоже на то, чего я как раз и ищу, — прикинул Зойд, — с кем мне повидаться? — Оказалось, на «Жёлтых страницах» есть 24-часовой номер, с макетным объявлением, чей самый большой кегль гласил: «ТРЕБУЮТСЯ ВСЕГДА». Зойд позвонил им около 2.30 ночи, и его, не схода с места, подписали на рассветный рейс в Л.А. Времени ему хватило лишь вернуться в отель и выехать.

Каждый «747-й» воздушного флота «Авиалиний Кахуна» был выпотрошен и переоборудован в громадный гавайский ресторан с баром, полно свисающей островной растительности, не самолётные сиденья, а кресла и столики, как в ночных клубах, даже миниатюрный водопад. Среди полётных фильмов — «Гавайи» (1966), «Гавайцы» (1970) и «Дарлик становится гавайкой» (1961) среди прочих. Зойду выдали толстый потрёпанный песенник сплошь гавайских мелодий, и на салонном синтезаторе, японской марки, о которой он слыхал, а вот играть не доводилось, он обнаружил режим укулеле, который предоставлял до трёх оркестровых групп из восьми ук каждая. Понадобилось несколько перелётов через Тихий океан и обратно, чтобы Зойд пообвыкся с этим ничуть не дружелюбным к пользователю инструментом. Животине нравилось съезжать у него с тона, а то и хуже, в такую пронзительность, от которой в животе киснет, она урезала соблазнение, отравляла тщательно поддерживаемую среду. Найденное в букваре под сиденьем никак не исправляло того, что он всё больше принимал за сознательные решения этой машины.

Много бывало таких звёздных ночей, над головой прозрачный купол, субпурпурный неон очерчивает кабинетный синтезатор, когда пальцы Зойда ползали по клавишам на автопилоте, а ум его развлекался скорбями, сопутствовавшими текущему саморазрушению его семейной жизни. Перестоев в Л.А. обычно хватало лишь на телефонные звонки, которых она ему не возвращала, редко — на визиты к Прерии и её бабушке, но никогда больше — на встречи с Френези, которая, как правило, уже ускользала прочь. На западных направлениях работа Зойда за клавишами, как таковая у танцорок хулы, огнеедов, коктейльных официанток и барменов, состояла в отвлечении пассажиров от мыслей о том, что ждёт их в гонолульском конце перелёта, багаж отправлен не туда и незасекаем, отсутствующие автобусные трансферы в отели, где уже потеряли все брони, Джек Лорд, как это обещали в буклете, не появится для совместной фотосъёмки. Едва ли не полностью непредсказуемое расписание «Кахуны» влекло за собой прилеты, чьё время терялось в часах собачьей вахты, когда службе аэропортовой безопасности не терпится играть роли с неприятными подтекстами, третируя одиноких женщин, тряся торчков, оскорбляя престарелых и чужестранных, пялясь, подкалывая, пытаясь что-нибудь раскочегарить. Где же традиционные местные милашки с цветочными леями, по одной на каждую сходящую с трапа шею?

— Вам что ли? — все вооружённые господа в мундирах разразились пронзительным лаем хохота. — В такой час? Зачем ещё?

А ещё бывало небо — нечто, происходившее между аэровокзалами. До Зойда долетали слухи ещё с первой встречи в «Космическом ананасе», а затем от сотрудников, вроде Гретхен, поддельной полинезийской официантки в баре, коей он представился в сопровождении ми-бемоль-септаккорда и некоего оригинального материала, гласившего:

Эй! Давай-ка юбчонку

Сверну-ка твою из травы,

«Зиг-Загом», моих нежных

Рук!

Зажги, это

Пламя любви, и

Все морщинки, разгладятся вдруг!

Передашь на круг,

Вставивши в пинцет,

Дунешь между губ, пусть добрый

Дым валит в конце, о

Стоить это чуть, но

Польза для головы, бери

И приходи давай в юбчонке из, травы!

— задолго до последних тактов коего она обычно его хватки избегала, несмелый, давайте начистоту, для начала, светский подход, учитывая туман послебрачной недооценки, в котором он тогда всё время рылся наощупь, хотя, вообще-то, не столь безнадёжно оскорбительный, чтобы Гретхен не присуждала ему очки за старания. Какое-то время спустя они добились киля достаточно ровного, чтобы она ему начала поверять услышанное, а ещё немного погодя — и лично увиденное. Летательный аппарат, что подтягивался к борту и, выровняв курс и скорость ровно до оных у реактивного лайнера, зависал там, в пятидесяти футах, безоконный, почти невидимый, иногда часами.

— НЛО?

— Не… — она помялась, юбчонка из травы, на самом деле полиэстеровая, ритмично шелестя, — то, что мы б назвали НЛО…

— А кто?

— Просто они выглядели слишком знакомыми… с земли, верняк, а не с… оттуда или как-то.

— Ты когда-нить видела, кто на них летает?

Глаза её заметались во все стороны, куда только могли, и только потом она ответила:

— Я не чокнутая, спроси Фиону, спроси Ингу, мы все их видали.

Он сыграл четыре такта «Ты веришь в волшебство?» и прищурился ей, глаза преимущественно не отлипали от синтетической юбки.

— А я их увижу, Гретхен?

— Надейся, что нет, — но, как ей выпало вскоре добавить, надеялся он, должно быть, не слишком прилежно, потому как на обратном же рейсе из «ЛАКСа», где-то в 37 000 футах над серединой океана, праздничный авиалайнер-гигант был взят, как торговые суда вместе с грузом — пиратами на абордаж, лёгкая добыча, алюминиевый корпус изыскан, что яйцо малиновки, другим, сплошным, сам помельче, а масса и скорость покруче. Как и предсказывала Гретхен, не вполне НЛО. Капитан предпринял маневры уклонения, какие мог, но другой повторял их точь-в-точь. Наконец остановились, борт к борту над тропиком Рака, между ними, около двадцати метров, поток свирепого воздуха, а затем, медленно, не выдвигая телескопически, но собирая из небольших мерцающих деталей ферм, другой переплёл к ним ветронепроницаемый входной тоннель, как длинная слеза в поперечнике, который плотно скрепился с люком переднего выхода «боинга».