Виниловый теремок - [11]

Полгода или около того спустя, история точь-в-точь повторилась с другим молодым человеком. Но этот, будучи опытным сердцеедом, воспринял поражение слишком близко к сердцу и с горя запил, так что полгода еще лечился от белой горячки в психиатрической больнице. О Римме поползли совсем уж нехорошие слухи, ее перестали приглашать в общество; но она ничуть не смутилась этим, полагая, что вот теперь уж ничто не отвлечет ее от любимых бесконечных мелодрам. Как раз в то время начали показывать знаменитый сериал "Танец маленьких фламинго", пленивший немало домохозяйских сердец. Надо ли говорить, что сердце Риммы пало одним из первых! Она влюбилась в Кончиту Лопес, главную героиню. И немедля постановила себе стать балериной, ибо Кончита таковой являлась. Сказано -- сделано. На следующий же день после принятия исторического решения Римма поехала в специальный магазин, где купила пуанты, пачку и еще какой-то необходимый балерине инструментар... реквизит. К полной радости родителей и не без их помощи, она устроилась в хореографическое училище, где на нее смотрели, как на Ломоносова в бурсе. Самое же потрясающее, что, увлекшись балетом, проникнувшись этим великим искусством, Римма напрочь забыла про сериалы. Зато в балете делала потрясающие для ее возраста успехи. Она обещала стать настоящей звездой. И она ей почти стала.

Я прекрасно помню ту премьеру -- это была "Жизель", ею наш театр всегда открывал сезон. Это было просто потрясающе! Римма дебютировала на сцене, и дебютировала в главной роли. Боже мой, как она танцевала! Если вы воспринимаете балет по-пушкински, "летит, как пух от уст Эола..." и так далее, то знайте: Пушкин -- грубиян, каких свет не видывал! Потому как нет в языке таких слов, чтобы описать, как Римма танцевала первый и, увы, последний свой спектакль. Последний -- потому что в момент, когда спектакль кончился, и артисты вышли на поклон, с потолка вдруг упала балка. Театр давно обветшал, рано или поздно это должно было случиться... Двоих убило, многих покалечило. В том числе и Римму. Она отделалась сравнительно дешево -- несколькими переломами левой ноги... Дорога в балет ей стала заказана. И это после первого же триумфа, под рукоплескания публики... Полгода, если не больше, провела бедняжка в гипсе и повязках. Она очень сильно похудела, но все равно не утратила своей красоты. А потом выяснилось, что нога неправильно срослась. Нужно было делать сложную операцию, ломать ногу и сращивать заново, но тут как раз взорвали наш дом, и стало не до этого. Родители Риммы погибли при взрыве, сама она уцелела. Потом судьба разметала нас по всему городу, всех выживших жильцов нашего дома... Краем уха я слышал, что Римма все еще жива, но повредилась рассудком, что было бы неудивительно, учитывая испытания, посланные ей судьбою. Никакой извращенный мозг латиноамериканского сценариста не придумает таких кошмарных коллизий... Такую судьбу вы не увидите в сериале, я полагаю. Эх, узнать бы, что с ней, как она... Может, помочь чем смог бы... А, пустое. Если бы, да кабы... Надо либо искать, либо не говорить.

Все сокрушенно покивали головами, Никита, извинившись, ушел на обход территории. Когда он вернулся, в комнате никого уже не было. Вздохнув, вахтер лег спать, и опять ему не приснилось ничего.

Зиновий Викентьевич был самым настоящим профессором. Некогда он преподавал в пединституте историю, там же заведовал кафедрой. Жизнь его изменилась как-то сразу и до полной неузнаваемости: в течение месяца он лишился жены, работы и дома. Не сойти с ума при этом ему удалось лишь потому, что, целиком отдав всю свою жизнь науке, он так на ней зациклился, что до поры до времени просто не реагировал на внешний мир. Смерть жены он обнаружил лишь на второй день, когда с удивлением понял, что голоден, а его никто не кормит. Когда террористы взорвали его дом, он был погружен в свои мысли, причем так сильно, что, когда спасатели вытащили его из-под завала, он сердечно поблагодарил их за то, что они его, задремавшего, разбудили; и теперь вроде бы можно вернуться к любимой науке... Немалое удивление было написано на его лице, когда он осознал, что стоит посреди руин, а левая рука его (в трех местах сломанная) при этом свисает вдоль тела, на команды не реагирует и ощутимо болит... Выйдя из больницы, он пошел на работу. Придя, обнаружил, что никакого пединститута больше нет, а есть зато монгольский рынок пополам с общежитием... Встреченный им ректор (на новом "Мерседесе" ехал) развел руками и объяснил: деньги нужны, платить их не из чего, вот и пришлось сдать помещение в аренду... А студенты все равно разбежались. Что же до науки... Наука вечна, не правда ли? Мы-то с вами знаем, дорогой вы мой Зиновий Викентьевич, что наука есть вечная... вечная, и рано или поздно мы с вами еще... Профессор машинально кивал, прикидывая, куда бы ему пойти. Он имел серьезный вид на жительство в собственном кабинете, потому что в мэрии, куда он обратился за компенсацией как пострадавший от теракта, развели руками и предложили компенсировать все его беды двухместной брезентовой палаткой, ведром картошки и пачкой соли. Не дослушав ректора, профессор развернулся и побрел опять в мэрию -- за отвергнутой было компенсацией.