Винета - [48]

— Да, — ответила Ванда совсем упавшим голосом, — я очень благодарна тебе.

— Тогда оставим все это в покое. Надеюсь, что теперь опасности еще нет, а завтра я сама отвезу тебя в Раковиц. Теперь мне надо позаботиться о том, чтобы сегодня были соблюдены все предосторожности, чтобы напоследок над нами не стряслось еще какой-нибудь беды.

С этими словами княгиня вышла из комнаты в полной уверенности, что исполнила свой долг и предотвратила грядущую беду, безжалостно разорвав завесу, скрывавшую от молодой графини ее собственное сердце. Если бы она оглянулась назад, то, вероятно, убедилась бы, что уже была достигнута та «опасная высота», когда внезапное пробуждение может иметь смертельный исход. Оно уже не могло спасти, так как явилось слишком поздно!

Глава 17

Наступила зима. Поля и леса были покрыты пушистой снежной пеленой, река была скована льдом, и над замерзшей землей пронеслись суровые зимние бури, которые в этом году пробудили и другую бурю, бушевавшую теперь еще с большим ожесточением, чем зимние вьюги. По ту сторону границы вспыхнуло восстание, которого давно боялись. По эту сторону все еще, по-видимому, было спокойно, но мирным настроение, конечно, назвать было нельзя.

Вилица из-за своего географического положения сильно страдала от подобного состояния пограничных областей; недаром она играла такую важную роль в планах княгини и графа. Правда, со дня отъезда Льва и его дяди там многое изменилось, так как с того самого времени началась ожесточенная борьба между матерью и Вольдемаром, не окончившаяся еще до сих пор. Княгиня сдержала слово. Она не уступила сыну места, на которое, по ее мнению, также имела права, а Вольдемар теперь на деле убедился, что значило в течение многих лет оставлять свои владения в ее руках: его называли хозяином, но настоящей хозяйкой считали его мать. Никто не выказывал ему открытого неповиновения, тем не менее он знал, что борьба и сопротивление были лозунгом, ежедневно произносившимся против него; но вместе с тем он не мог отпустить своих служащих, потому что они были связаны контрактами, а также нельзя было так скоро найти им замену, особенно в такое беспокойное время.

Княгиня поставила своего сына в подобное положение в расчете на то, что борьба утомит его, и он откажется от нее. Однако она ошиблась в нем и на этот раз. Вольдемар проявил такую непоколебимую волю и неутомимую энергию, которые она до того времени привыкла считать исключительно свойствами своего характера. Несмотря на все препятствия и затруднения, воздвигаемые княгиней на его пути, он не отступил ни на шаг и методично устранял их одно за другим.

Вольдемар уединялся еще больше чем раньше, и встречался с матерью только за столом, да и то редко, потому что княгиня часто уезжала в Раковиц к племяннице, которая сдержала слово и ни разу не была в Вилице.

Со времени отъезда графа Моринского и его племянника прошло уже более трех месяцев. Было известно, что они принимают активное участие в восстании, в котором граф играет значительную роль. Несмотря на большое расстояние и различные затруднения, они постоянно общались со своими родными, и княгиня с Вандой получали самые подробные известия о том, что делается по другую сторону границы.

Был полдень довольно холодного дня, когда асессор Губерт и доктор Фабиан вышли из деревни, где они случайно встретились. Асессор был закутан до ушей. Доктор тоже поднял воротник своего пальто; суровый климат явно вредил его здоровью, так как он был бледнее обычного и выглядел болезненно. Губерт же был в очень хорошем настроении. Тревожное состояние пограничных областей часто заставляло его бывать в Вилице или ее окрестностях, и он, как правило, останавливался в управляющего.

— Великолепно! — торжественным тоном произнес он. — Поведение господина Нордека просто великолепно. Губернатор считает, что восстание давно перешло бы сюда, если бы господин Нордек так энергично не противился ему. В Л. все этим восторгаются!

Доктор Фабиан вздохнул.

— Я хотел бы, чтобы он меньше заслуживал этих восторгов; его энергия с каждым днем вызывает все больше ненависти. Я дрожу всякий раз, когда он уезжает один; его невозможно заставить принять хоть какие-нибудь меры предосторожности.

— Да, — озабоченно произнес асессор, — от здешнего народа всего можно ожидать, даже выстрела из-за угла. Я думаю, что до сих пор господина Нордека охраняло единственно то, что он — сын княгини Баратовской. Никто не может понять, как это княгиня еще остается в замке; ведь всем известно, что она — ярая полька. Между ней и сыном, вероятно, бывали неприятные сцены. Не правда ли?

— Помилуйте, господин асессор, ведь это семейные дела, — ответил Фабиан, — но могу вас заверить, что никаких сцен не было.

Губерт сгорал от нетерпения узнать что-нибудь такое, что он мог бы рассказать в Л. после своего возвращения, а потому был очень разочарован таким ответом.

— Я понимаю вас, но вы представить себе не можете, что рассказывают по этому поводу в Л… Ведь заговор-то все-таки был, и господин Нордек раскрыл его и один вступил в борьбу с заговорщиками; теперь мы знаем, что здесь был тайный склад оружия. Как жаль, что тогда меня не было в Вилице!.. Я поехал в Яново, где все равно ничего не нашел. Не понимаю, как это фрейлейн Франк могла так ошибиться! Она ведь всегда такая разумная!