Винчестер - [5]

 Глаза привыкли к темноте не сразу. Те, кто стоял передо мной, сначала показались мутными пятнами без лиц.

  - Чо надо? – сказала одна из теней, и я узнал голос Грифа. А потом увидел место, откуда доносился звук голых шлепков.

 Женский силуэт согнулся в проеме окна. Она уткнулась лицом в сцепленные ладони и тряслась от частых ударов сзади, где старался кто-то со спущенными штанами. Рядом переминалась еще пара претендентов, образуя живую очередь.

 На полу, как живые, шевелились от ветра клочья красного платья.

 Нужно было заорать, схватить что-нибудь тяжелое, убить их всех, раскромсать и размазать!

 - Что происходит? – услышал я собственный тонкий голос.

 - Слышь… - сказал Гриф, но, присмотревшись, осклабился, - а, Аэросмит! Ну, давай, заходи. У нас баба тут...

 - Это не баба, - сказал я.

 Галина подняла голову, обвела компанию мутным взглядом и попыталась улыбнуться.

 - Твоя что ли? Не гони, малый, это ж Галка-Проститутка.

 - Вы ее…Вы ее…

 - Дебил, ей НРАВИТСЯ, когда ее так! Она сама…

 Выглянувшая Луна осветила кусок кирпича, который тут же ладно лег в ладонь.

 - Ну, давай, Терминатор…

 Гриф сложил руки на широкой груди и ухмылялся мне в лицо.

 - Давай. Бей, ссыкло…

 Я стоял рядом и не мог пошевелиться. Кирпич выскользнул из ослабевшей руки.

 - Н-на! – выдохнул Гриф, с размаху шлепнув меня ладонью в лицо. Я грохнулся на пол.

 Парни заржали. Гриф был серьезен и не отрывал от меня страшных маленьких глаз.

 -  Пшел, корявец…

 Я скатился по высоким ступеням. Порыв ночного ветра охладил лицо. Я остановился у входа, увидев тяжелую штакетину, почти оторванную от поваленного забора.

 Нужно было возвращаться.

 - Валим, хлопцы! – донеслось из здания. – Малый стукануть может. Быро!

 Они брызнули из здания, как тараканы. Я вернулся к девушке в красном. Моя леди успела одеться и сидела, по-кукольному разбросав длинные ноги по грязному полу.

 - Вот так оно и бывает, Дик…

 - Я провожу тебя.

 - Иди домой, - она встала и, покачиваясь, пошла к выходу.

 «Леди ин ред» крутилась в голове заевшей пластинкой. Глаза разъедали слезы. Пара темных капель из носа шлепнулась на белые кроссовки.

 Я больше не видел ее. По дороге домой светили все те же звезды, в облаках ныряла та же самая Луна, по-прежнему пахло сиренью. Но правильного мира больше не было. А может быть, я просто повзрослел.

Глава 4. Смеющийся

 Я звонил Штирлицу домой с утра, но его матушка сказала, что он куда-то вышел. Похоже, Штирлиц направился в Камору - нашу тайную подвальную комнату.

 Мы оборудовали Камору в подвале многоэтажки Штирлица. Бесхозная комнатка нашлась с год назад, когда родители послали Штирлица в подвал за картошкой. Он перепутал двери и случайно обнаружил пустующее помещение рядом с фамильным погребом.

 Подвальную комнатку обжили мы быстро. Притащили старую раскладушку и топчан, стены обклеили плакатами "Металлики" и "Нирваны", сколотили небольшой столик, на дверь повесили амбарный замок. В Каморе собирались тайком, по вечерам, курили бурые ментоловые сигареты "Мора"- считалось тем еще шиком - травили истории и дулись в мятые карты.

 В подвале оказалось мрачно - кто-то опять украл лампочку. Я щелкнул беспомощной зажигалкой и стал спускаться по пологим ступеням входа. Древняя дверь в длинный подвальный коридор заскрипела так, что слегка заложило уши.

 Стало страшно. Я застыл на месте, тут же обругал себя бабой и шагнул во мрак. До Каморы нужно было пройти шагов двадцать, свернуть направо и через три двери - налево.

 Сначала из тьмы впереди повеяло холодом. Огонек зажигалки дернулся и исчез.

 А потом послышался детский смех.

 Звонкий хохоток приближался, а я все не мог разглядеть этого странного ребенка, весело разгуливающего по темному подвалу.

 Внезапно смех смолк. И тут же раздался справа от меня, совсем рядом. Я дернулся влево - и невидимый ребенок хохотнул у левого уха. Стараясь унять тяжелое дыхание, я попятился к выходу.

 Шаг за шагом.

 Шаг.

 За.

 Шагом…

 Я увидел его прямо перед собой - маленького мальчика в рваном джинсовом комбинезоне с черными синяками под глазами и темной точкой посреди лба. Его тело мерцало, как светляк.

 Ребенок снова засмеялся. Из точки над его переносицей поползла темная струйка. Не сходя с места, он протянул ко мне руки, и они все росли, удлинялись, а пальцы с безобразно отросшими черными ногтями тянулись ко мне, и пришел я в себя лишь тогда, когда они коснулись моей кожи...

 и он опять ударил деревянным мечом так, что мое оружие выскочило из рук.

 - Сдавайся!

 - Робин Гуд не сдается! - я увернулся от его клинка и бросился Джеку в ноги.

 Он хоть и старший, но несообразительный. Увалень на маневр среагировать не успел, и я быстро оседлал соперника.

 - Победа лесных разбойников!

 Джек пыхтел, корчился и даже старался кусаться.

 - Пусти, гад!

 На шум во дворе из дома выглянула мать.

 - А ну-ка встали с земли оба! - прикрикнула она.

 Мы быстро поднялись и принялись отряхиваться. С тех пор как отец ушел на войну, с шутки с мамой были плохи.

 - Глянь! - Джек ткнул меня локтем, указывая за калитку.

 Вдалеке на дороге клубилась пыль, и уже отчетливо слышался стук копыт. Мама нахмурилась.