Вилла Рубейн. Остров фарисеев - [78]

Наступила небольшая пауза; маленький человечек, не отрываясь, смотрел на свои ногти и вдруг с видимым удовольствием принялся грызть их. Шелтон слегка покраснел.

— А что же делать женщинам и детям в таких случаях? — спросил он.

В глазах маленького человечка вспыхнул огонек.

— Мы, конечно, взяли себе за правило не поощрять греха… Виноват, одну минутку: я вижу, там кончили играть на бильярде.

Он поспешил к играющим, и в тот же миг шары снова застучали. Сам он играл с притворным воодушевлением, бегал за шарами и всячески подбодрял игроков, которыми, казалось, овладело полное безразличие.

Шелтон пересек комнату и подошел к Керли. Тот сидел на скамейке, улыбаясь собственным мыслям.

— Вы еще долго пробудете здесь? — спросил Шелтон.

Керли торопливо вскочил с места.

— К сожалению, сегодня здесь нет никого из интересных людей, — сказал он.

— Что вы, совсем наоборот! — успокоил его Шелтон. — Просто у меня сегодня был довольно утомительный день, и мое настроение не соответствует атмосфере вашего клуба.

Лицо его нового знакомого озарилось улыбкой.

— Правда? Вы считаете… то есть я хочу сказать… Но он не успел докончить фразу, так как в эту минуту стук бильярдных шаров прекратился и послышался голос человечка с запавшими глазами:

— Кто хочет получить книгу, пусть напишет здесь свою фамилию. В среду, как всегда, будет молитвенное собрание. Очень прошу расходиться без шума. Я сейчас потушу свет.

Один газовый рожок погас, а другой внезапно вспыхнул ярким пламенем. Свет стал резче, и от этого унылая комната стала еще безотраднее. Посетители один за другим исчезали в дверях. Маленький человечек остался один посреди комнаты; он стоял, подняв руку к крану газового рожка, и горящими глазами одержимого глядел вслед удаляющимся членам своего клуба.

— Вам знакома эта часть Лондона? — спросил Керли Шелтона, когда они вышли на улицу. — Здесь, право, забавно; самый глухой закоулок в Лондоне, честное слово. Если хотите, я могу повести вас в такое опасное место, куда даже полиция не заглядывает.

Он, видимо, так жаждал этой чести, что Шелтону не захотелось разочаровывать его.

— Я бываю здесь довольно часто, — продолжал Керли, когда они свернули куда-то и начали подыматься по темному узкому переулку, змеившемуся между глухой стеной с одной стороны и рядом домов — с другой.

— Зачем? — спросил Шелтон. — Здесь не очень-то хорошо пахнет.

Молодой человек запрокинул голову и с такою жадностью втянул воздух, словно всякий новый запах пополнял его знание жизни.

— Да, но это-то и интересно, — сказал он. — Человек должен все знать. Вот ведь и эта тьма — презабавная штука: тут что угодно может случиться… На прошлой неделе неподалеку отсюда убили кого-то; здесь это всегда может случиться.

Шелтон в изумлении уставился на своего собеседника, но этого розовощекого юношу трудно было заподозрить в болезненном пристрастии к ужасам.

— Вот тут поблизости есть великолепная сточная канава, — продолжал юный гид. — А в этих трех домах люди мрут от тифа, как мухи. — У первого же фонарного столба молодой человек повернул к Шелтону свое младенчески серьезное лицо и кивком головы указал на дома: — Если б мы были в Ист-Энде, я показал бы вам места почище этих. Есть там один содержатель кофейни, который знает всех воров в Лондоне. Замечательно интересный тип! — добавил он, с некоторым беспокойством глядя на Шелтона. — Но я боюсь, что это место не вполне безопасно для вас. Я — другое дело: они уже стали признавать меня. И притом, как видите, взять с меня нечего.

— Боюсь, что сегодня я не смогу пойти туда с вами, — сказал Шелтон. Мне пора домой.

— Можно мне вас проводить? При звездах город выглядит преинтересно!

— Буду очень рад, — сказал Шелтон. — А вы часто посещаете этот клуб?

Его спутник снял шляпу и провел рукой по волосам.

— Видите ли, очень уж у них все чинно, — сказал он. — Я люблю бывать там, где люди едят, — на каких-нибудь пикниках на лоне природы или на школьных празднествах. Так приятно смотреть, когда люди едят. Они ведь, как правило, никогда не наедаются вдоволь, у них все идет на питание мозга и мышц, а костям-то не хватает. Есть такие места, где зимой раздают беднякам хлеб и какао. Вот туда я люблю ходить.

— Я однажды был в таком месте, — заметил Шелтон. — Но мне стало стыдно, что я туда сунулся.

— О, эти люди не обращают на вас никакого внимания: ведь большинство из них еле живы от голода. Там можно встретить замечательно интересных типов массу алкоголиков, например… Очень полезно побродить ночью по городу, заметил он, когда они проходили мимо полицейского участка. — Узнаешь куда больше, чем днем. На прошлой неделе я провел презабавную ночь в Хайд-парке вот где можно изучить человеческую природу!

— А вас это интересует? — спросил Шелтон.

Его спутник улыбнулся.

— Чрезвычайно, — ответил он. — Я видел, как один парень три раза залезал в чужие карманы.

— Ну и как же вы поступили?

— О, у меня с ним был презабавный разговор!

Шелтон вспомнил человечка с запавшими глазами, который взял себе за правило не поощрять греха.

— Это, знаете ли, был профессиональный карманник из Ноттинг-Хилла, продолжал Керли. — Он рассказал мне свою историю. Конечно, у него не было никакой возможности выбиться в люди. Но самое интересное произошло, когда я рассказал ему, что видел, как он обчищал карманы: словно вползал в погреб, не зная, что там внутри.