Вилла «Роза» - [2]

Где-то рядом женщина фыркнула, а мужчина с жалостью сказал: «Она очень мила, эта крошка; досадно, что она проигралась».

Через несколько минут Рикардо докурил сигару и прошел обратно в зал. Он направился к большому столу справа от входа, где, как правило, шла крупная игра. Видимо, так было и на этот раз, поскольку вокруг стола собралась такая плотная толпа, что, лишь встав на цыпочки, Рикардо смог увидеть лица игроков. Банкующего не было видно. Толпа не рассасывалась, по постоянно менялась, двигалась, и вскоре Рикардо оказался в первом ряду зрителей, стоящих за спинами игроков. Овальный зеленый стол был завален деньгами. Рикардо, скосив глаза, посмотрел налево и увидел сидящего у середины стола человека, который держал банк. Рикардо узнал его и удивился. Это был молодой англичанин Гарри Ветермил; после блестящих успехов в Оксфорде и Мюнхене он так ловко распорядился своими незаурядными математическими способностями, что к двадцати восьми годам сумел нажить солидное состояние.

Он сидел с невозмутимым видом, присущим бывалым игрокам. Но было ясно, что сегодня фортуна к нему благосклонна, потому что напротив него крупье проворно раскладывал деньги в стопки по номиналу. Банк выигрыша выглядел внушительно. На глазах Рикардо Ветермил открыл нужную карту, и крупье придвинул к нему деньги с обеих сторон.

– Faites vos jeux, messieurs. Le jeu est fait![2] Делайте ваши ставки, господа! – на одном дыхании прокричал крупье, потом повторил еще раз.

Ветермил ждал, протянув руку к деревянной рамке, в которой лежали карты. Он оглядел стол – все ставки были выложены на сукно; вдруг на его скучающем лице вспыхнул интерес. Почти напротив него между плечами сидящих мужчин протиснулась рука в белой перчатке, сжимавшая банкноту в пять луи.[3] Ветермил наклонился и с улыбкой покачал головой; он жестом отказался от этой ставки, по было поздно: пальцы уже разжались, пятерка упала на сукно, и деньги были приняты.

Он тут же откинулся на спинку кресла.

– Il y a unc suite, – спокойно сказал он. Он уступил банк, не желая играть против пяти луи. Все ставки вернулись владельцам.

Крупье стал подсчитывать выигрыш Ветермила, а Рикардо вытянул шею, чтобы разглядеть, чья это маленькая ручка в перчатке так внезапно прервала игру. Он узнал девушку в белом атласном платье и черной шляпе. Сейчас она выглядела куда более спокойной, чем несколько минут назад в саду. Ему было хорошо ее видно, и он подумал, что она красива до умопомрачения: стройная, чудесный цвет лица, юный свежий румянец на щеках, не тронутых косметикой. У нес были блестящие темно-русые волосы, высокий лоб, темные, удивительно чистые глаза. Но его привлекло в ней нечто большее, чем красота. Это было не просто прекрасное лицо, это было очень знакомое лицо. Он все еще гадал, где мог ее видеть, когда крупье закончил подсчеты.

– В банке две тысячи, – прокричал он. – Кто ставит на банк в две тысячи луи?

Желающих не нашлось. Открыли, новый банк, и Ветермил, все еще сидя в кресле сдающего, купил его. Он что-то сказал помощнику, и тот, обогнув стол, протиснулся сквозь толпу и передал сообщение девушке в черной шляпе. Она посмотрела на Ветермила и улыбнулась; от улыбки лицо ее волшебным образом преобразилось – это была сама нежность. Девушка исчезла, и через несколько секунд Рикардо увидел, как толпа позади банкомета расступилась и она прошла вперед и встала возле Ветермила.

Он обернулся, взял ее за руку и с упреком сказал по-английски:

– Я не мог позволить тебе играть против меня. Сегодня мне слишком везет. Вместо этого будешь моим партнером. Ставлю я, а выигрыш делим пополам.

Девушка покраснела. Он все еще крепко сжимал ее руку, и она не делала попыток вырваться.

– Нет, я так не могу! – воскликнула она.

– Почему? Смотри! – Он разжал ей кулачок, вызволил купюру в пять лун и подтолкнул ее крупье, чтобы тот добавил в банк. – Теперь ты ничего не можешь поделать, мы партнеры.

Девушка засмеялась, компания за столом заулыбалась, кто сочувственно, кто забавляясь. Ей принесли кресло, и она села рядом с Ветермилом. Губы ее приоткрылись, лицо светилось радостным возбуждением – но удача сразу же повернулась к Ветермилу спиной. Он три раза обновлял банк и уже спустил почти весь свой выигрыш. Он взял четвертый банк и снова проиграл.

– Хватит, Селия, – сказал он. – Пошли в сад, там попрохладнее.

– Я отвела от тебя удачу, – с раскаянием произнесла девушка.

Ветермил взял ее под руку.

– Ты моя удача, – ответил он, они пошли, и продолжения Рикардо не слышал.

Он остался размышлять о Селии. Она была одной из тех дивных тайн, которые делали Экс-ле-Бен неизменно привлекательным. Девушка из богемы, она выросла на земле Богемии, это несомненно. Об этом свидетельствовала искренность во всем: в радости, в удовольствии и даже в несчастье. Целая гамма чувств отражается на ее лице, пока тасуют колоду карт. Она не желает притворяться, надев маску равнодушия. Более того, в свои девятнадцать или двадцать она пришла сюда одна и, как у себя дома, не смущаясь расхаживает по этим залам. Разговаривая, они запросто называли друг друга по именам. Конечно же, она дитя богемы! Рикардо казалось, что она так же свободно могла бы войти в любую компанию и не осталась бы гам незамеченной. Она бы выглядела несколько более колоритно, чем другие девушки ее возраста, была бы гораздо более soignee.