Вилла «Роза» - [17]

Примерно в половине десятого из салона донесся звонок. Вокье уверенно назвала время, потому что уборщица как раз только что спрашивала, который час.

– В салоне я застала мадам Довре, мадемуазель Селию и ту женщину. Мадам открыла дверь своим ключом.

– А, подруга мадам Довре! – воскликнул Беснар. – Вы ее раньше видели?

– Нет, мосье. Она была болезненно-бледная, с черными волосами, глаза у нее блестели, как бусины. Маленького роста, лет сорока пяти, хотя я могу и ошибаться. Она сняла перчатки, и я обратила внимание на ее руки, они показались мне необычно мускулистыми для женщины.

– О, это важно! – воскликнул Луи Беснар.

– Мадам Довре была страшно возбуждена, как всегда перед сеансом. «Помоги мадемуазель Селии одеться, да побыстрее, – приказала она, а потом с необыкновенным жаром добавила: – Может быть, сегодня мы увидим ее». Как вы понимаете, ее – значит, Монтеспан. И потом обратилась к незнакомке: «Адель, после сегодняшнего вечера вы поверите».

– Адель! Значит, незнакомую женщину звали Адель, – мудро заметил комиссар.

– Возможно, – сухо произнес Ано.

Элен Вокье призадумалась.

– Кажется, Адель, – сказала она с некоторой долей сомнения. – Что-то похожее на Адель.

Неугомонный Рикардо не мог не вмешаться.

– Мосье Ано имеет в виду, – объяснил он ласково, как дотошный учитель несмышленому первоклашке, – что «Адель» может быть псевдонимом.

Ано издевательски ему улыбнулся и воскликнул:

– Ваша помощь поистине неоценима! Псевдоним! Элен Вокье, конечно же, знает это простенькое словцо. Какой яркий талант! Ну кто бы мог дать более доходчивое объяснение, я вас спрашиваю? – и он воздел руки, изображая пылкое восхищение. – Только наш Рикардо.

Рикардо густо покраснел, но промолчал. Он готов был сам терпеть насмешки и унижения, лишь бы его не выставляли из комнаты. Однако комиссар перевел внимание коллеги на себя. Он разъяснил высказывание Рикардо, как только что сам Рикардо разъяснял угрюмое «возможно» детектива Ано.

– Псевдоним значит «ложное имя». То есть незнакомая дама могла назваться не своим именем.

– Я думаю, было сказано «Адель». – Элен успела покопаться в памяти, и голос ее стал более твердым. – Я почти уверена.

– Ладно, пусть будет Аделью, – нетерпеливо сказал Ано. – Какая разница? Продолжайте, мадемуазель Вокье.

– Эта дама сидела на краешке стула, вид у нее был вызывающий, будто она заранее решила ничему не верить. Она то и дело недоверчиво смеялась.

И опять все, кто ее слушал, живо представили себе эту сцену: незнакомка, с вызывающим видом сидящая на краешке стула, сияв перчатки с мускулистых рук; возбужденная мадам Довре, полная решимости убедить гостью, и мадемуазель Селия, выбегающая из салона, чтобы надеть черное платье, которое сделает ее невидимой при тусклом освещении.

– Когда я доставала платье мадемуазель, она сказала: «Элен, когда я спущусь в салон, можешь идти спать. Мадемуазель Адель, – да, она сказала «Адель», – за ней заедет друг, я могу сама ее проводить и запереть дверь. Так что, если услышишь машину, знай, что это приехали за ней».

– О, она так сказала? – быстро проговорил Ано.

– Да, мосье.

Ано хмуро посмотрел на Ветермила, потом обменялся взглядом с комиссаром и еле заметно пожал плечами. Но Рикардо увидел и истолковал его жест однозначно: виновна. Он почти слышал, как судья произносит: «Виновна».

Элен Вокье тоже заметила переглядывание полицейских и в порыве раскаяния произнесла:

– Не осуждайте ее раньше времени, мосье. И уж во всяком случае не на основании моих слов. Я же сказала – я ее ненавидела.

Ано кивнул, и она продолжала:

– Я удивилась и спросила, как же она обойдется без помощника, а она засмеялась и сказала, что это не составит никакого труда. Отчасти поэтому я и решила, что сеанса не было. Мосье, в ее голосе было что-то такое, чего я и сейчас не понимаю. Потом мадемуазель Селия приняла ванну, я выложила ее черное платье и туфли на мягкой подошве. А теперь я скажу вам, почему уверена, что вчера не было никакого сеанса, почему Селия даже не собиралась его проводить.

– Да, мы слушаем, – с любопытством откликнулся Ано и, упершись руками в колени, наклонился поближе.

– Вот описание того, как мадемуазель была одета, когда убегала из дома, – Элен взяла со стола лист бумаги. – Я это написала по требованию мосье комиссара. – Она подала лист Ано, а сама продолжала: – Я помогала Селии надеть все это, ажурный жакет она надела позже, тут он не указан. Она не стала надевать ничего черного. Ей приспичило надеть новое вечернее платье из зеленоватого шифона цвета резеды, на чехле из облегающего атласа, оно прекрасно подчеркивает ее красоту. Руки и плечи голые, длинный шлейф, при каждом движении платье шуршит. К этому ей понадобились бледно-зеленые чулки, в тон к ним атласные туфельки с блестящими пряжками, а еще атласный зеленый пояс, продетый сквозь другую блестящую пряжку на талии сбоку, его длинные концы болтались до колен. Я должна была обвязать ей волосы серебряной лентой, приколоть булавкой шляпу цвета резеды со свисающим страусовым пером. Я предупредила мадемуазель, что в салоне горит камин, но совсем слабо.

Хотя он и отгорожен экраном, но огонь будет освещать пол, и если не шорох платья, то блестящие пряжки ее выдадут. Но она сказала, что сбросит туфли. Ну, знаете, так для сеанса не одеваются! – Она тряхнула головой. – Так идут на свидание с любовником, вот что я вам скажу!