Вилла на холме - [15]

— Здесь у меня не то две, не то три тысячи лир. Этого тебе хватит, чтобы добраться до Швейцарии. Там ты будешь в большей безопасности, чем здесь. Поверь мне, эта сумма меня не разорит.

— Конечно, она тебя не разорит. Ты же богата, правда? Достаточно богата, чтобы заплатить за ночь удовольствий. Ты всегда платишь своим любовникам? Неужели ты думаешь, что мне нужны деньги? Если бы было так, я бы не удовлетворился твоими жалкими лирами, а взял бы жемчуга и браслеты, которые ты носишь.

— Бери, если хочешь. Драгоценности для меня не так уж много значат. Они на туалетном столике. Можешь их забрать.

— Порочная ты женщина! Неужели ты до такой степени развращена, что считаешь любого мужчину способным продаться за деньги? Глупая ты, глупая, если бы деньги для меня так много значили, неужели я не поладил бы с нацистами? Неужели стал бы изгнанником? Голодал бы?

— Господи Боже, что же ты меня все никак не понимаешь? Я хотела сделать тебе добро, а ты все думаешь, что я причинила тебе зло. Если я тебя обидела, заставила тебя страдать, прошу: прости меня. Я желала тебе лишь добра.

— Лжешь! Ты праздная, порочная, никчемная женщина. Интересно, сделала ты хоть что-то хорошее в жизни? Ты ищешь новых ощущений, они тебя возбуждают, не дают скучать. Тебя совершенно не волнует, что ты наносишь другому рану. Но на этот раз ты ошиблась. Рискованно приглашать в дом незнакомого мужчину. Я считал тебя богиней, а ты просто потаскуха. Хорошо бы придушить тебя, чтобы ты не издевалась над другими, как надо мной. А кстати, мне ничто не мешает это сделать, и ты сама это понимаешь. Кто меня потом заподозрит? Кто видел, как я входил в этот дом?

Он шагнул к ней. Ее охватила паника. Вид у него был злобный, угрожающий, изможденное лицо исказилось от ненависти, в глубоко посаженных глазах мерцало тусклое пламя. Мэри с усилием преодолела оцепенение. В руках она все еще держала сумочку; выхватив из нее револьвер, она наставила его на молодого человека.

— Уходи немедленно, не то я выстрелю! — вскричала она.

— Ну и стреляй!

Он сделал к ней еще один шаг.

— Еще одно движение, и я тебя застрелю!

— Застрели! Думаешь, жизнь хоть что-то для меня значит? Ты сбросишь с моих плеч тягчайшее бремя. Стреляй! Стреляй — и я прощу тебе все! Я люблю тебя!

Он еще раз переменился в лице. Черты его больше не были искажены злобой и гневом, в больших черных глазах блеснул восторг. Молодой человек шагнул к Мэри, запрокинув голову назад, широко раскинув руки и подставляя грудь под дуло револьвера.

— Потом можешь сказать, что к тебе забрался вор и ты его застрелила. Ну, давай же, быстро!

Револьвер выпал из ее рук; она бросилась в кресло, закрыла лицо руками и бурно зарыдала. Юноша несколько мгновений смотрел на нее.

— Да, не хватает тебе мужества, так ведь? Бедная дурочка! Как же ты глупа, как ужасно глупа! Не надо тебе играть с мужчинами в такие игры, как со мною. Ну, иди сюда!

Он обхватил ее руками и попытался поднять с кресла. Она не поняла, чего он от нее хочет, и, все еще захлебываясь рыданиями, вцепилась в ручки кресла. Молодой человек сильно ударил ее по руке, и она, вскрикнув от боли, инстинктивно разжала пальцы. Тогда он быстрым движением поднял ее в воздух, понес через всю комнату и грубо швырнул на кровать. Бросившись на постель рядом с нею, он обхватил молодую женщину руками и стал покрывать поцелуями ее лицо. Она попыталась вырваться, но он держал ее крепко. Он был силен, гораздо сильнее, чем казался со стороны, и Мэри чувствовала себя, беспомощной в его руках. Наконец она перестала сопротивляться…

Через несколько минут он встал. Она лежала на кровати, совсем обессилевшая. Молодой человек стоял возле кровати и смотрел на Мэри.

— Ты просила не забывать тебя. Я-то забуду, но ты — не сможешь.

Она не шелохнулась и только смотрела на него испуганными глазами. Он издал негромкий хриплый смешок:

— Не бойся. Тебе я ничего не сделаю.

Мэри не ответила. Не найдя в себе сил выдержать его гневный и жестокий взгляд, она смежила веки. Ей было слышно, как юноша тихо прошел по комнате. Вдруг раздался оглушительный хлопок и затем звук падения тела. Молодая женщина вскрикнула от испуга и вскочила с кровати.

— Господи, что ты наделал?

Юноша лежал у окна, и лунный свет лился на его лицо. Она бросилась на колени рядом с ним и стала звать его по имени:

— Карл! Карл! Что же ты наделал!

Она взяла его за руку, но когда отпустила ее, та с глухим стуком упала на пол. Тогда Мэри приложила ладонь к его лицу и к груди. Он был мертв. Она откинулась назад и с ужасом глядела на тело. Разум отказывался ей повиноваться. Она не знала, что делать. У нее закружилась голова, и она в испуге подумала, что сейчас потеряет сознание.

Вдруг она вздрогнула — послышались шаги в коридоре, шаги босых ног; потом они смолкли, и Мэри поняла, что кто-то стоит за дверью и прислушивается. Она в панике уставилась на дверь. Раздался негромкий стук. Мэри болезненно вздрогнула и лишь из последних сил сдержала подступавший к устам вопль ужаса. Она сидела на полу; неподвижность ее была сродни неподвижности мертвого тела у ее ног. Стук повторился. Она заставила себя откликнуться.