Вильгельм Завоеватель - [91]

Эдгар воскликнул:

   — О мой господин!

   — Ведь ты нахмурился.

   — Да, но не от того, что мне недостаёт веры в вас. Но вы во власти Вильгельма, и я боюсь за вас, потому что слишком хорошо знаю его. Возможно, вы, как и Элфрик, считаете, что я стал похож на норманна и слишком уважаю герцога, но...

   — Элфрик — глупец, — прервал Эдгара Гарольд. — В тебе ничего нет от норманна, несмотря на то что у тебя так много друзей среди них и иногда ты, сам не замечая того, используешь в своей речи нормандские слова.

   — Элфрику всё это не нравится, — сказал Эдгар, желая поделиться своим горем с Гарольдом. — Он считает, что я сильно изменился и удалился от него, и он знать не желает о том, что мои нормандские друзья... Ну да ладно, не то время, чтобы обсуждать подобные вещи.

   — Элфрик не может спокойно смотреть на норманна, — ответил ярл. — И Бог с ним, скоро ему станет не до тебя. Скоро он сокрушённо начнёт качать головой по поводу того, что мне пришёлся по нраву народ, на земле которого я нахожусь, несмотря на то, что я бы не потерпел, чтобы норманны ступили на территорию Англии. Что же касается Вильгельма, то я не считаю, что его нельзя уважать слишком сильно. Но не теряй уважения ко мне и не беспокойся за меня из-за того, что я оказался во власти Вильгельма.

   — Есть ещё кое-что, — нерешительно проговорил Эдгар. — Моя сестра рассказала мне об этом, и мне это не понравилось. Она говорила о каком-то странном и ужасном пророчестве. О Боже, какая страшная судьба предначертана для Англии!

Гарольд изумлённо поднял брови:

   — Разве тебя могут смутить подобные вещи? Если бы ты, так же как и я, много лет провёл рядом с королём Эдуардом, ты бы перестал обращать внимание на глупые сны и бессмысленные предсказания. Король просто жить без них не может, они для него как хлеб насущный. Когда я в последний раз с ним встречался, он сказал, что у него было видение, будто бы семеро спящих проспали двести лет на правом боку, а потом повернулись на левый. — Видно было, что Гарольд от души веселится, вспоминая об этом. — Как он объяснил мне, это было знамение для всего человечества, означающее грядущие землетрясения, эпидемии, голод, изменения в границах королевств, победы христиан над язычниками, войны между государствами. И всё это, если я не ошибаюсь, должно произойти за семьдесят четыре года, после чего спящие снова повернутся на правый бок, и, я думаю, можно ожидать несколько лет мирной жизни.

   — Предсказание, о котором я слышал, куда более странное, чем это, мой господин, — серьёзно заявил Эдгар. — Моя сестра заявила, что оно известно со времён Вортигерна, который был королём бритов[20]. В нём говорится, что будто бы однажды Вортигерну было видение в пруду о том, что в Англию придут саксы, и о многом другом.

   — Как, люди снова вспомнили об этом старом предсказании? — спросил Гарольд. — Да, я знаю его. О нём сейчас говорят. Это предсказание сделал один священник по имени Мерлин, но в нём не было ничего, кроме бессмысленного набора слов. На поверхности пруда Вортигерн увидел двух сражающихся драконов, белого и красного. Красный победил и будто бы выбросил белого на поверхность воды. Говорили ещё о каких-то двух вазах и двух рулонах холста, но, что они делали в озере, я тебе не могу сказать. Считается, что красный дракон — это эмблема саксов, а белый — бритов, которые правили страной до нас. Я не помню, о чём ещё там говорилось. Кажется, это предсказание даже было записано, но я думаю, что оно имеет ещё меньшее значение, чем все сны Эдуарда.

   — Господин, сестра говорила, что на юге страны люди видели какого-то странника, многие считали его сумасшедшим, другие были уверены, что это вовсе не человек, а лесной демон. Он пришёл к людям и повторил старое предсказание, добавив, что скоро на кораблях придут в Англию чужестранцы в туниках из металла и отомстят за упрямство. — Он замолчал, пытаясь припомнить точные слова Элфриды, — «Придут два дракона... — медленно продолжил он, — два дракона...»

   — Как, снова драконы? — пробормотал Гарольд. — Это даже хуже, чем дьяволы, появление которых постоянно предсказывает Эдуард.

   — «И один из них, — не обращая внимания на его слова, продолжал Эдгар, — будет вооружён стрелами, а другой безвременно погибнет в тени имени. Потом появится лев справедливости, и, заслышав его рёв, глупые драконы задрожат...» Что всё это может значить, мой господин?

   — Это одному Богу известно. — Ярл поднялся, и Эдгар заметил, что он нахмурился. — Мне не нравится тот человек, который всё это рассказывает.

   — Господин, что в этом плохого? — взволнованным голосом спросил Эдгар.

   — Ничего, но когда люди начинают прислушиваться к подобным бредням, в их сердцах зарождаются сомнения и тревога. Но почему я не дома! — Впервые он показал свой внутренний страх. — Святая Дева Мария, что за роковая случайность выбросила мой корабль на берега Понтье? Ты рассказываешь мне сказки о лесном демоне, которого уже давным-давно схватили бы и заточили в темницу подальше от глаз людских, если бы я был в Англии. И кто знает, что будет делать король, пока я нахожусь в плену здесь, в Нормандии? Гирт и Леуф всё ещё слишком молоды для того, чтобы занять моё место подле него, а если это сделает Тостиг, то мне будет только хуже. И что, если король неожиданно умрёт?.. — Гарольд оборвал фразу на полуслове. — Это бесполезно. Эдгар, я хочу предупредить тебя. Ни с кем не говори о будущем страны. Весь христианский мир знает о том, что я претендую на корону, но я никогда в открытую не заявлял об этом, и мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь из моих людей попусту болтал о том, что Гарольд станет королём Англии после смерти Эдуарда. Это понятно?