Вильгельм Завоеватель - [104]

   — Давайте говорить начистоту, герцог Вильгельм. Чего вы от меня хотите?

Герцог поднял глаза и отложил в сторону перо. Отодвинув от себя бумаги, он положил обе руки на стол и сказал:

   — Ярл Гарольд, много лет назад, когда я был ещё неопытным юнцом и всё ещё находился под опекой моих воспитателей, король Эдуард гостил у меня при дворе и стал моим другом. В те дни он пообещал мне, что если он станет королём Англии и у него не будет детей, то я унаследую его корону, — он замолчал и подождал немного, но ярл не произнёс ни слова. Гарольд откинулся на спинку кресла. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме спокойного интереса. Герцог оглядел его с некоторым одобрением. — Четырнадцать лет назад, — продолжал он, — когда я ездил в Англию с визитом к королю Эдуарду, он подтвердил своё обещание и отдал мне в залог Улнофа, Хакона и Эдгара, сына Адвульфа. Это, я думаю, вам известно?

   — Я слышал об этом, — спокойно ответил Гарольд.

   — Король стар, — сказал Вильгельм, — а я не единственный претендент на его корону.

Веки ярла Гарольда вздрогнули, но он промолчал.

   — Есть Эдгар, сын Ателинга, — после мимолётной паузы продолжил Вильгельм. — Я уверен, что многие захотят сделать его королём.

   — Вполне возможно, — ответил Гарольд. Он повернул руку так, чтобы солнце осветило его рубиновое кольцо, и начал изучать его сквозь слегка приоткрытые ресницы.

   — Мне нужен человек, который смог бы защищать мои интересы в Англии до того момента, как король Эдуард отправится к праотцам, и после того.

   — И вы хотите, чтобы этим человеком был я, — стальные нотки зазвучали в голосе ярла.

   — Да, вы, — согласился Вильгельм, — связанный клятвой отстаивать мои права.

Ярл улыбнулся. Он отвёл взгляд от кольца и увидел, что Вильгельм пристально смотрит на него. Гарольд не отвёл взгляд. И в тишине, нарушаемой лишь сладкой песнью жаворонка, потерявшегося где-то в необъятной голубизне неба, их глаза вступили в напряжённый поединок, продолжавшийся несколько минут. За то время, что два соперника смотрели друг на друга, вполне можно было бы успеть досчитать до пятидесяти.

   — И для этого вы меня здесь держите, — в конце концов сказал ярл. В его голосе не было ни удивления, ни злости.

   — Да, для этого, — ответил Вильгельм. — Честно говоря, ярл Гарольд, если бы на вашем месте был кто-нибудь другой, я бы не стал тратить на него столько времени и сил. Поверьте мне, из всех людей, кого я встречал за свою жизнь, вы единственный, кого я уважаю.

   — Мне оказана великая честь, — с иронией в голосе проговорил Гарольд.

   — Вполне может быть, — слегка улыбаясь, ответил Вильгельм. Он следил за тем, как одна за другой просачивались вниз песчинки в песочных часах, и, когда последняя достигла своей цели, перевернул часы, и песчаный дождь времени возобновился.

   — Какую же взятку вы мне предлагаете, милорд герцог? — спросил Гарольд.

Губы герцога скривились в презрительной усмешке.

   — Ярл Гарольд, вы можете называть меня как угодно, но, прошу, не надо считать меня дураком. Я берегу взятки для мелких людей.

Гарольд слегка поклонился:

   — Благодарю вас. Я скажу по-другому: какая награда ожидает сына Годвина?

Секунду Вильгельм изучающе смотрел на него.

   — Гарольд, если вы решите стать моим представителем в Англии, я отдам вам в жёны мою дочь Аделину и обязуюсь сохранить за вами все ваши нынешние владения.

Если ярлу и показалось смешным предложение взять в жёны девочку, которая на несколько лет младше его детей от первого брака, то не подал виду.

   — Что же, это благородно! — пробормотал он и снова стал изучать своё кольцо. — А что, если я откажусь?

Герцог уже хорошо знал Гарольда и потому ответил:

   — Говоря прямо, сын Годвина, если вы откажетесь, я не позволю вам уехать из Нормандии.

   — Я понял, — сказал Гарольд. Он мог бы добавить, что ему всё было ясно уже в течение нескольких месяцев и что он уже давно взвесил все шансы за и против побега и продумал ответ на предложение герцога. Теперь в его глазах не было ни тени улыбки; его губы сжались. Он глубоко вздохнул, так, будто бы после тяжёлой внутренней борьбы он наконец пришёл к решению и оно стоило ему немалого, но его голос, такой же спокойный и приятный, как обычно, не выдавал ничего подобного.

   — Кажется, у меня нет другого выбора, герцог Вильгельм. Я согласен принести вам клятву, — сказал он.

Вечером он обо всём рассказал Эдгару. Эдгар освещал ему путь в комнату, и как раз в тот момент, когда он собирался оставить ярла у дверей его комнаты, Гарольд кратко сказал:

   — Подожди. Я должен тебе кое-что сказать.

Он отпустил сонного пажа после того, как тот зажёг свечи на столе, а сам сел в кресло, стоявшее в тени у стены.

   — Закрой дверь, Эдгар. Через неделю или, может быть, чуть позже я уезжаю в Англию, ты и Хакон отправитесь со мной. Улноф остаётся.

Эдгар застыл около двери.

   — Уезжаете в Англию? — как эхо глупо повторил он. — Вы хотите сказать, герцог смилостивился? — В его голосе звучало недоверие, но вдруг какая-то мысль пришла ему в голову, и он радостно спросил: — Это потому, что вы так хорошо сражались за него в Бретани, мой господин? Я знаю, он уважает смелость, но я не мог даже мечтать...