Вильгельм Завоеватель - [12]

Шрифт
Интервал

Будь у меня хоть маломальский дар писать полотна или миниатюры, я вложил бы все свое искусство в воссоздание образа сира Вильгельма таким, каким видел его в тот день. Я наполнил бы бездонной глубиной его агатовые миндалевидные глаза, постарался бы передать впечатление сильной воли этого человека, выражаемой его квадратным подбородком. Я изобразил бы рядом с ним епископа с тонзурой[28], и графа де Мортена, и других досточтимых сеньоров, собравшихся здесь. И тогда вы определенно заметили бы, что герцог превосходил их всех и статью, и изысканностью манер. Я не преминул бы нарисовать и массивный подиум, на котором возвышается его трон, зал с чередою арок, завешенных богатыми портьерами от холода и сквозняка. Мы, оруженосцы, неподвижные и безмолвные, стояли тогда за спиной нашего повелителя, взяв копья на плечо.

Камергер — он был писарем, принявшим постриг, — впустил какого-то человека. Имя его я запамятовал: впрочем, во всей этой долгой и трагической истории роль его была третьестепенной. Мне, по причине нежного возраста еще плохо разбирающемуся в людях, показалось, однако, что его приход был сродни появлению легких туч на ясном, мирном небе, предвещающих близкую грозу. Хоть волосы доходили ему до плеч, а лицо украшали усы, столь любезные сердцу каждого англичанина, можно было сразу догадаться, что он нормандец с головы до пят. К повелителю нашему он обратился на нормандском наречии, и герцог воздал ему высокие почести, ибо к чужеземным посланникам, откуда бы те ни являлись и какие бы вести ни несли, он всегда относился с большим уважением.

— Сир герцог, — продолжил чужеземец, — великий и благочестивый Эдуард, король Англии и мой повелитель, послал меня известить вас о скором прибытии того, кто после него есть первый человек в нашем королевстве. Я имею в виду Гарольда, сына Годвина, герцога Уэссекского и родственника короля. Мой повелитель Эдуард просит и требует, чтобы вы приняли Гарольда как его родного сына, ибо такой великой милости он был удостоен за личные заслуги, а также благодаря своему высокому положению и родству с королем.

На бледном лице Вильгельма не дрогнул ни один мускул. Пальцы его, должно быть, еще сильнее сжали рукоять меча. Одон нахмурил брови. Граф де Мортен, похоже, смутился и встревожился. А герцог промолвил в ответ:

— Пусть мой дражайший дядя король Эдуард знает — Гарольд будет принят как друг, со всеми почестями, коих он, без сомнения, заслуживает в соответствии с положением своим и как родственник короля. Однако хотелось бы знать, с каким поручением король отправляет его в Нормандию?

— Сеньор, цель его прибытия одна: клятвенно заверить вас, что воля Эдуарда относительно передачи вам в наследство английского престола будет исполнена во избежание смут и волнений. Предотвратить их под силу одному лишь Гарольду, ибо только он один будет стоять у смертного одра Эдуарда. Силы короля на исходе. Поговаривают, ему не дожить до того дня, когда будет закончено строительство Вестминстерского храма — дела всей его жизни. Удрученный скорбью и тревогами, он пожелал, чтобы его послание о прибытии Гарольда исходило из уст человека верного и преданного, и на эту роль он выбрал меня. Знайте же, сеньор герцог, он любит вас больше, чем Гарольда и других родственников, и уважает — но не только из любви или по нашему родству, а потому, что вы единственный, кто способен править в неуправляемом королевстве, тем паче что ему продолжают угрожать вторжением норманны, датчане и прочие разбойничьи орды…

После таких слов епископ, видать, успокоился. А Робер де Мортен даже возликовал. Однако герцог остался все таким же бесстрастным. Посланник продолжал:

— Назначая вас своим преемником, Эдуард прислушивался не только к зову сердца своего, но и к разуму, ибо он верит, что лишь вам одному под силу защитить его народы и положить конец бесконечным войнам, несущим страшное опустошение…

Я не запомнил, что было сказано вслед за тем, потому как дальнейший их разговор показался мне малозначительным. Посланник пробыл при дворе герцога лишь несколько дней. Король Эдуард велел ему возвращаться в Лондон как можно скорее — чтобы, как я полагаю, он случайно не повстречался с Гарольдом. Оказалось, что он был родом из Сен-Ло и доводился Герару дальним родственником, поэтому друг мой быстро завоевал его благорасположение. Как-то раз вечером англичанин шепнул ему на ухо:

— Если люди Гарольда станут предлагать тебе и друзьям твоим деньги или примутся что-либо выведывать, сей же миг ступай и предупреди своего герцога. Есть немало людей, души которых исполнены коварства — такие люди не считаются ни с чем: могут нарушить данное слово, воспользоваться юношеской доверчивостью.

Призадумавшись над его словами, Герар пришел ко мне и поведал об этом разговоре.

А тем временем, как это отражено и на Байейском полотне, Гарольд, прощаясь с королем Эдуардом, выслушивал его последние напутствия. Каковы были его истинные помыслы, знал ли он уже заранее, как поведет себя по прибытии в Нормандию? Глядя на полотно, понять это, увы, нельзя. Эдуард в короне и со скипетром в руке восседает на троне. Выходит, то была не просто беседа с глазу на глаз, а торжественная аудиенция. Гарольд и его оруженосец разводят руками — выражая скорее изумление, нежели гнев. Доподлинно не известно, что вышивальщицы хотели изобразить в этом фрагменте полотна — то ли прощание Гарольда с королем Эдуардом, то ли сцену аудиенции, когда Эдуард напутствует своего родственника перед отплытием в Нормандию. Загадочным и непостижимым мне здесь кажется и удивление Гарольда. Но в общем-то весь он тут — необузданный, ретивый, а стало быть, способный на любую крайность; благородство же, коим он так кичился, было всего лишь хрупкой скорлупой, прикрывавшей характер варвара, который он унаследовал от своего отца. Но к чему теперь порицать его? Следующий фрагмент-сцена также мало что проясняет в загадочном поведении Гарольда. Из нее явствует, что Гарольд вместе со свитой трогается в путь. На нем охотничье платье — короткие туника и плащ, перехваченный пряжкой на груди. Он весело беседует со своими приближенными. Не забыл он взять с собой и своего любимца сокола — дабы можно было охотой скрасить долгое, утомительное путешествие. Он верхом на коне, рядом свора охотничьих псов, на ошейниках которых висят звонкие бубенчики. Быть может, Гарольд уже усмирил гордыню и сменил гнев на милость, а возможно, тешил себя надеждой, что ему удастся выполнить поручение немощного короля по-своему. Как мне кажется, в его ближайшем окружении нашлись златоусты, сумевшие внушить ему, что можно без труда обмануть и Эдуарда, и Вильгельма: надобно лишь прикинуться, будто он исполняет волю своего повелителя, и, скрыв истинные намерения Эдуарда, окончательно сбить Вильгельма с толку. Но они не учли, что герцог Вильгельм — человек весьма проницательный. Как бы то ни было, а иные и посейчас продолжают говорить, будто жизнь в теле Эдуарда в то время уже едва теплилась и старик, лишившись разума, не ведал, что творил. Некоторые утверждают, что друзья тайком бессовестно и беззастенчиво настраивали против Вильгельма Гарольда, пользуясь его безволием и болезненным тщеславием. Они упорно распространяли слухи, будто король Эдуард, устав от государственных дел и решив удалиться от них на покой, в конце концов, уступил настояниям своих приближенных и позволил Гарольду вести переговоры об унаследовании им английского престола. Они даже уверяли, что во избежание взаимной ненависти и распрей Гарольд заручился у короля позволением заключить полюбовное соглашение с Вильгельмом. Да, так говорят люди, которые когда-то потерпели жестокое поражение и были бесконечно унижены.


Еще от автора Жорж Бордонов
Мольер

Книга рассказывает о писательской, актерской, личной судьбе Мольера, подчеркивая, как близки нам сегодня и его творения и его человеческий облик. Жизнеописание Мольера и анализ пьес великого комедиографа вплетаются здесь в панораму французского общества XVII века. Эпоху, как и самого Мольера, автор стремится представить в противоречивом единстве величия и будничности.


Атланты

Почти два с половиной тысячелетия не дает покоя людям свидетельство великого философа Древней Греции Платона о могущественном государстве атлантов, погрязшем во грехе и разврате и за это наказанном богами. Атлантиду поглотил океан. Несчетное число литературных произведений, исследований, гипотез посвящено этой теме.Жорж Бордонов, не отступая от «Диалогов» Платона, следует за Геркулесовы Столбы (Гибралтар) и там, где ныне Канарские острова, помещает Атлантиду. Там он разворачивает увлекательное и драматическое повествование о последних месяцах царства и его гибели.Книга адресована поклонникам историко-приключенческой литературы.


Золотые кони

У романа «Кони золотые» есть классический первоисточник — «Записки Гая Юлия Цезаря о Галльской войне». Цезарь рассказывает о победах своих легионов над варварами, населившими современную Францию. Автор как бы становится на сторону галлов, которые вели долгую, кровавую борьбу с завоевателями, но не оставили письменных свидетельств о варварстве римлян.Книга адресована поклонникам историко-приключенческой литературы.


Повседневная жизнь тамплиеров в XIII веке

Книга об одной из самых таинственных страниц средневековой истории — о расцвете и гибели духовно-рыцарского Ордена тамплиеров в трагическом для них и для всех участников Крестовых походов XIII столетии.О рыцарях Храма существует обширная научная и популярная литература, но тайна Ордена, прошедшего сложный путь от братства Бедных рыцарей, призванного охранять паломников, идущих к Святым местам, до богатейшей организации, на данный момент времени так и не раскрыта.Известный французский историк Жорж Бордонов пытается отыскать истину, используя в своем научном исследовании оригинальную форму подачи материала.


Копья Иерусалима

Перед вами еще один том впервые переведенных на русский язык исторических романов известного французского современного писателя и ученого, лауреата многих престижных литературных премий и наград Жоржа Бордонова.«Прошлое не есть груда остывшего пепла, — говорит один из героев его романа „Копья Иерусалима“. — Это цветок, раскрывающийся от нежного прикосновения. Это трепет сумрака в гуще леса, вздохи надежд и разочарований».Автор сметает с прошлого пепел забвения и находит в глубинах восьмивековой давности, в эпохе Крестовых походов романтическую и печальную историю монаха — тамплиера Гио, старого рыцаря Анселена и его юной дочери Жанны.В 1096 году по путям, проторенным паломниками из Европы в Палестину, двинулись тысячи рыцарей с алыми крестами на белых плащах.


Кавалер дю Ландро

В третий том избранных произведений известного современного французского писателя Жоржа Бордонова вошли исторические романы, время действия которых — XIX век.Вы, уважаемый читатель, конечно, обратили внимание на привлекательную особенность творчества автора, широко издаваемого во многих странах, а ныне, благодаря этому трехтомнику, ставшего популярным и в России. Прежде чем сесть в тиши кабинета за письменный стол, Ж. Бордонов внимательно изучает всю панораму увлекшей его исторической эпохи, весь «пантеон» полководцев и правителей, «по доброй или злой воле которых живут и умирают люди».


Рекомендуем почитать
Недуг бытия (Хроника дней Евгения Баратынского)

В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.


На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».