Виктор Тихонов. Жизнь во имя хоккея - [43]

Я считаю, Виктор не просто осуществил большое дело. Глобальное, судьбоносное для армейского хоккея дело – вот, что он сделал!

То, что он создал хорошую команду в семидесятых-восьмидесятых годах, что он прекрасный тренер, – все и так знали, и многие с этим согласны. Но найти государственную поддержку в наше время – это нечто особенное. Мы же видели, что случилось со «Спартаком»… Что со многими командами и в футболе, и в хоккее, и в других видах спорта происходит.

Добиваться побед – это успех, достижение. Но сохранить команду – это подвиг. Не за один день всё сделалось – много лет он ходил, просил, умолял. Разных людей просил. И, в конце концов, сумел переговорить с Путиным.

Глава VII «Русские пингвины»

Весь в себе

Даже дома Виктор был олицетворением стабильности. Никаких серьёзных перепадов настроения. Я уж не говорю про депрессии. Депрессии – это сейчас модно, а тогда и слова такого не знали. Он не мог сорваться на меня, выплеснуть досаду за то, что произошло на работе. Чтобы он бросил какую-то вещь на пол от злости – нет, это исключено, невозможно представить.

Иногда я видела, что у него неспокойно на душе, и спрашивала: «Вить, что-то случилось?». Он всегда лаконичен: «Да неприятности там всякие». И всё! Не хотел рассказывать. Только по каким-то особым случаям раскрывался – берёг меня от негативной информации.

Он анализировал, всё время проигрывал в голове случившееся. А что я могу сделать в такой ситуации? Чем я способна помочь? Ну, посочувствую или поругаю кого-нибудь, мешающего Виктору… Но это же не помощь. Это так… сопереживание. А у него все события прошедшего дня оставались внутри. Внутри всё осмыслялось, боролось, горело.

Так, по-моему, тяжелее. Я вот, например, могу выговориться, и мне становится легче. А он не умел, он просто не умел. Всё в себе.

Но, с другой стороны, это ещё и проявление любви. Он заботился о том, чтобы не испортить мне настроение, не хотел огорчать. Оставлял моё жизненное пространство нетронутым. Хоккей – вечные конфликты. И если постоянно жить ими, то никакого здоровья не хватит.

Но в то же время Виктор иногда проговаривался о том, что происходит в команде. Не смаковал подробности, не сплетничал, а просто к слову приходилось. Мог рассказать, что жена игрока с какой-то просьбой приходила. Например, пристроить ребёнка в хороший детский сад – это тоже сфера забот и хлопот Виктора как главного тренера.

Что-то я узнавала и без Виктора. Из общеизвестного. Например, что Лада, жена Фетисова, раньше была женой футболиста Вагиза Хидиятуллина. Или что Касатонов женился на Жанне, а она его старше. Но это ведь их личное… Вот внук Витька женился на девушке, которая на шесть лет старше его. И мне кажется, это хорошо. Будь у него свистушка юная, ещё неизвестно, что бы получилось из такого брака. А Евгения – стабильная девочка, серьёзная.

Некоторые вещи от мужа я узнавала не сразу, а спустя время. Даже когда у Фетисова в автокатастрофе погиб его брат Анатолий. Жуткая трагедия! И вот не сразу, но всё-таки Виктор мне впоследствии рассказал, как ему в тот роковой день позвонил Слава и буквально выдохнул в телефонную трубку: «Васильич, выручай». Он и поехал выручать. Или случай с Ларионовым… Когда он задавил человека. ЦСКА два года пострадавшего лечил. ЦСКА, то есть клуб, – не он сам. А Ларионову, похоже, было наплевать, он к пострадавшему не приезжал, не навещал. Тоже показатель человеческих качеств…

Так что Виктору приходилось решать не только житейские и бытовые вопросы, но и посерьёзнее. И он помогал, потому что был настолько в фаворе, что имел серьёзное влияние и большие возможности.

Не только Виктор – весь персонал команды стремился к тому, чтобы у хоккеистов голова ни о чём не болела. В ЦСКА был доктор, его звали Игорь (он умер уже). Так вот, Игорю, по поручению Виктора, необходимо было пристраивать жён и детей, чтобы показать хорошему врачу. Чтобы полечить или проконсультировать.

Но вся эта помощь не мешала тренировочному процессу. Тренировочный процесс – святое. И Виктор никогда не занимался делами в ущерб спортивной работе. У него на всё, буквально на всё хватало энтузиазма и энергии. Невозможно себе представить, чтобы Виктор пришёл домой и сказал: «Как же я устал».

Удивительно, но даже в последние годы, когда он уже болел и еле ходил, я его не видела в состоянии опустошения. Вот спрашиваю:

– Вить, ты не устал?

Он улыбнется:

– Да нет, ничего.

Никогда не жаловался. Уж как я приставала, буквально допытывалась:

– Вить, ну, скажи, где у тебя болит? Может, я тебе дам какое-нибудь лекарство…

Но жаловаться, привлекать к себе внимание, страдать и тяжело вздыхать – не его.

«Русские пингвины» учатся летать

Распад Союза. Отъезд первых российских игроков в НХЛ. Наступили смутные времена. Деньги обесценились. Сбережения, которые у нас были, превратились в копейки.

Но Виктор сразу для себя решил, что останется на Родине. Мы с ним эту тему обсуждали. У него даже никаких сомнений не было, терзаний, размышлений.

Хотя начали поступать заманчивые предложения. Хозяин «Квебек Нордикс» миллионер Марсель Абу в 1991 году пытался воздействовать на Тихонова через Валерия Гущина. Валерий Иванович к тому времени уже год трудился в ЦСКА, и Виктор Васильевич ему полностью доверял ведение клубных дел. Да и вообще у них были замечательные отношения – не только профессиональные, но и человеческие. Именно поэтому владелец энхаэловского клуба начал разговор не с Тихоновым, а с Гущиным. Предлагал два миллиона долларов в год.