Виктор Тихонов творец «Красной машины». КГБ играет в хоккей - [9]

— Ковыляй до места своего падения и бей оттуда штрафняк. А ты, Кыра, запомни: идти на игрока с прямой ногой — значит, сделать его инвалидом. Вдруг наш Жека когда-нибудь станет Пекой Дементьевым или Серегой Ильиным, а ты ему на самом взлете всю мазу поломаешь.

— Не будет из немчуры футболиста, — подал голос Гвоздь, — он хоть и шустрый, но больно малохольный. А вот из Кыры толк может получится.

— На пари нарываешься, Гвоздь, — Генка выплюнул изо рта потухшую папиросу. — У Кыры техника хорошая, но башка деревянная — прет вперед, как танк.

— К хорошим тренерам попадет, башку ему поправят, — не сдавался Гвоздь.

— Поспорим?

— На что?

— Я у твоего бати полевой бинокль видел.

— А ты мне за него свою финку отдашь.

— Вы чего, обалдели? — вмешался в этот спор Кузя. — Пока Кыра до великого дорастет, вам уже по сто лет будет.

— А я терпеливый, — гоготнул Генка. После чего смачно харкнул себе под ноги и сказал:

— Ну, ладно, доигрывайте свой футбол, голытьба, а я к Машке пойду — заждалась она, поди, меня.

Однако, дойдя до поворота в переулок, Генка не удержался — обернулся и крикнул играющим:

— И все-таки не быть Кыре хорошим футболистом.

Как показала жизнь, Генка Стеклов по прозвищу Штырь в какой-то мере оказался прав — Славке Тихонову, действительно, не суждено будет стать великим футболистом. Его сманит иная стезя — хоккей, который в конце 40-х станет в Советском Союзе не менее популярен, чем футбол. И, самое интересное, Генка успеет признать свое поражение много лет спустя. Это случится в конце 60-х, когда судьба забросит Тихонова в рижское «Динамо». Его жену, Татьяну, местные власти устроят на работу юристом в местную колонию строгого режима. И вот однажды, когда она после очередного трудового дня собиралась уходить домой, на улице к ней подошел невысокий мужчина в кепке и с трехдневной щетиной на скулах. В руке он держал гвоздику. Протягивая ее женщине, незнакомец спросил:

— Это ведь вы Татьяна Тихонова, супруга Виктора Васильевича?

— Совершенно верно, — принимая цветок, ответила Татьяна. — С кем имею честь?

— Мое имя лично вам ничего не скажет, — ответил мужчина и кашлянул в кулак.

По тому, как он это сделал, Татьяна поняла, что у незнакомца тяжелая форма туберкулеза. Она догадалась, что перед нею бывший зек.

— Тогда чем я обязана этому цветку?

— У меня к вам настоятельная просьба. Передайте пожалуйста Кыре, что Штырь был не прав.

Сказав это, мужчина галантно поклонился своей собеседнице и пошел в противоположную от ее дома сторону. Когда, придя домой, Татьяна рассказала об этой встрече мужу и подробно описала внешность незнакомца, тот всплеснул руками:

— Это же Генка Стеклов — мой сосед по Малой Колхозной! Надо же — жив курилка!

9 февраля 1977 года, среда, Рига, Латвийская ССР, квартира Тихоновых

— Странно, что такие прекрасные мелодии, которые пишет Раймонд, до сих пор не заинтересовали кого-то из больших артистов в Москве, — едва кончилась на пластинке песня, произнесла жена Тихонова. — Например, эта вещь могла бы украсить репертуар Аллы Пугачевой.

— Была же Лариса Мондрус с «Синим льном», — напомнил Тихонов.

— И где теперь Мондрус — в Германии? С тех пор и «Синий лен» в ее исполнении пропал. И вот уже пять лет, как песни Раймонда в Москве больше никто не поет.

— Я думаю, это временное явление и его талант рано или поздно снова заметят и в столице, — поднимаясь с дивана и направляясь к стулу, на спинке которого его дожидалась свежая и идеально выглаженная рубашка, ответил Тихонов.

— А как быть с твоим талантом?

На вопрос супруги муж ответил не сразу. Сняв с себя спортивную кофту, он облачился в белоснежную рубашку и, застегивая пуговицы, спросил у жены:

— Тебе плохо в Риге?

— Нет, лично мне здесь очень хорошо, я никуда не хочу уезжать, но я думаю о тебе. Мне кажется, что ты уже перерос рижское «Динамо». Все-таки почти десять лет его тренируешь. Да, ты вернул команду в класс сильнейших, поставив всю Ригу на уши. Все до сих пор помнят, какой ажиотаж стоял вокруг ваших матчей. Чтобы достать заветный абонемент люди ночевали возле Дворца спорта и даже жгли там костры. Те абонементы на хоккей стали настоящим дефицитом — они распространялись по жуткому блату, на них меняли черную икру и даже американские джинсы. Но все это в прошлом. И хотя ты вывел в минувшем сезоне команду на шестое место…

— …то ты считаешь этот результат моим потолком? — продолжил мысль жены Тихонов.

— Хорошо, в этом сезоне вы можете войти в тройку лидеров. Но стать чемпионами вам все равно не дадут. Ни в этом сезоне, ни в последующих.

— И поэтому мы должны уехать из Риги?

— Речь не об этом, а о том, что для дальнейшего роста тебе нужно возглавить какую-нибудь московскую команду. Ты ведь сам думаешь об этом, только боишься в этом признаться. А ведь даже Раймонд однажды, сидя вот на этом диване, признался нам, что мечтает поработать с кем-то из московских знаменитостей.

— Я уже работал со знаменитостями, — напомнил жене Тихонов прошлогоднюю историю, когда он возглавлял первую сборную СССР на Кубке Канаде, завоевавшую третье место.

— Это была молодежная, по сути экспериментальная сборная, где ведущих игроков практически не было. А я веду речь о каком-то из именитых московских клубов. Ты же часто бываешь в Москве, поговори с кем-то из Спорткомитета, обворожи, в конце концов. Не всю же жизнь тебе тренировать рижское «Динамо» или вторую сборную.