Виктор Илюхин. Охотник за президентами - [38]

В этих условиях сорганизовывайтесь, выдвигайте лидеров на должности председателей офицерских собраний, требуйте выполнения своих законных прав. Не надейтесь, что кто-то вместо вас это сделает. В нашем единстве на пути противостояния разрушению армии - залогуспеха. Иначе армия погибнет».

Таких слов, которые произнес генерал Рохлин, ни армия, ни Россия из уст военного человека, находящегося во власти, никогда не слышала. Он не только назвал вещи своими именами, но, что главное, призвал военных сплотиться против режима.

Когда Рохлин писал строчки своего обращения к Ельцину, автор этих воспоминаний служил в армии, был военным журналистом, работал в печатном органе, ранее известном, как «Советский воин». Офицеры этого единственного в Вооруженных Силах литературнохудожественного журнала, как и офицеры, к примеру, штаба Московского военного округа, Таманской, Кантемировской дивизий или даже выведенного из Чечни 8-го гвардейского корпуса по полгода не получали зарплату, жили впроголодь и все время искали источник заработка. А за спиной у каждого - немалые годы службы. Конечно, власть проклинали, к министру обороны, бессовестно сочиняющему про мальчиков, которые «умирали с улыбкой на устах», уважения не испытывали, Ельцин же, взахлеб рассказывающий с телеэкранов про «снайперов», вызывал чувство тошноты. А тут еще в редакцию пришла разнарядка на сокращение офицерского состава по так называемым «организационно-штатным мероприятиям». Задумаешься тут о своем дальнейшем пребывании на службе. В этот момент мне в руки и попало Обращение Рохлина к военнослужащим и Верховному Главнокомандующему.

Читал его, не веря, что такой большой человек из Госдумы осмелился громко, на всю страну, сказать Ельцину в лицо то, о чем мы судачили в кабинетах. Читал и перечитывал, понимая, что сейчас или генералу «свернут шею», или он будет поднимать народ на организованное противостояние с властью. Просто так выкинуть из парламента генерала не смогут - слишком уж пост высокий да и имя известное. Неужели нас ждет очередная гражданская война, причем в самом сердце страны?

Сослуживцы, вызнав, что я надумал увольняться из армии, сказали: сподвижнику Рохлина генералу армии Игорю Родионову нужен пресс-секретарь. Оказалось, что не нужен. Зато пригласили в Госдуму к Рохлину. Генерала увидел на десятом этаже, где располагался Комитет по обороне. Он уже садился в лифт, и я вместе с ним зашел в кабину. Поехали вниз. Лев Яковлевич, окинув меня внимательным взглядом, сказал:

- Вот что, полковник, мне с тобой сейчас говорить некогда, улетаю в командировку.

Буду в регионах рассказывать людям о положении дел. Вернусь через две недели. Твоя задача подготовить пресс-конференцию. Найди зал, договорись с журналистами, ну, ты, наверное, знаешь, что надо делать. А позже и поговорим. Лифт остановился, Рохлин с помощниками двинулся к выходу. Потом генерал остановился и, обернувшись, снова обратился ко мне:

- Найди в Комитете Михеича, он тебе скажет адрес. Там тебе и стол будет, и телефон. Все, не подведи.

Утром я сидел перед телефоном в пустом подвальном офисе где-то за Белорусским вокзалом и составлял список информационных агентств, телеканалов и газет, куда надо позвонить. Пресс-конференцию решил проводить в Доме журналиста. Там меня знают как председателя Ассоциации военных журналистов России, а значит, и договориться будет проще.

Через две недели, 4 августа 1997 года, Рохлин вышел на трибуну конференц-зала Дома журналиста. Все триста мест были заняты пишущей и снимающей публикой. Камеры стояли везде, где только можно приткнуться. Иностранная пресса, наши, приезжие из глубинки корреспонденты находились в возбуждении. Выслушав непривычные для военного человека слова о несогласии с действиями Верховного Главнокомандующего, засыпали вопросами. Три часа не отпускали генерала. Когда пресс-конференция закончилась, Рохлин пожал мне руку и сказал:

- Через неделю летим опять. Надо будет охватить регионов двадцать. Лучше тридцать. Летишь со мной. Готовься.

Я с удивлением обнаружил себя в гуще событий. В привычной для военного обстановке постоянного цейтнота. Был командир, за которым хотелось идти. Были товарищи, с которыми объединяла опасность и большое государственное дело. Был враг. Не такой, каким мы его чертили в военном училище и академии на картах синим цветом, но тоже совершенно реальный, за плечами которого огромный тоталитарный механизм.

Вылетали из Быково на Як-40. Самолетик уютный, оборудованный несколькими диванами и креслами. Не рейсовый. Оказалось, что дали его Рохлину генералы от оборонки, увидевшие во Льве Яковлевиче, его боевом настрое надежду на восстановление загубленной промышленности. Пролетали в сутки два, а иногда и три региона. Программа жесткая - приземлились - ив зал, к людям, уже ожидавшим генерала. После двухчасового общения Рохлина с пришедшими на встречу переходили к разговору с активом о создании первичной региональной организации Движения в поддержку армии, назначении руководителя. Тут же передавалась необходимая литература.

Бывало, что власти отказывались принимать самолет. Прилетаем, а пилотам сообщают, что полосы заняты. Генерал дает команду: «Сажайте на грунт!». Несколько напряженных минут, тряска по ухабам, вопросительный взгляд на Рохлина, его уверенный поворот головы - рулежка и спуск по трапу на траву. К самолету через пустые взлетно-посадочные полосы едут машины встречающих.