Викинги и индейцы - [3]

Корпус дракара задел о песчаное дно. Гребцы подняли весла.

Эйрик удостоверился, что кинжал с узким лезвием, который он носил на поясе из раковин, свободно ходит в кожаных ножнах, и взял обоюдоострый меч, который ему протягивал воин по имени Гуннланг.

Люди доставали из трюма луки и кожаные колчаны, украшенные осколками кости.

«Большой Змей» замер на месте, и два члена команды взялись за шкоты и ждали приказа спустить квадратный парус. Отрывистый голос великого викинга перекрыл стук весел о железные уключины.

— Маневровая команда останется на своем посту, и парус должен быть готов наполниться ветром, если нам вдруг придется срочно отчалить от этого берега.

Он указал рукой на высокий мыс, над которым клубились снежные облака. Там наверху несколькими месяцами раньше был построен дом Лейфа — тогда, когда пела кукушка. Сегодня неизъяснимая грусть витала над песчаным берегом, над вымощенной щебнем тропой, змеившейся сквозь заросли колючих кустарников и группки малиновых кустов, на которых увядали последние ягоды, над полосой кленов, закрывавшей горизонт. С севера дул пронзительный ветер.

— Лейф! Лейф Турлусон! Ты нас слышишь? — еще раз крикнул Эйрик, сложив руки рупором.

Где-то в чаще тяжело пробежал крупный зверь — лось или медведь. Развеялись последние сомнения! Лейфа с товарищами в Кросснессе уже не было.

— Иди сюда, Скьольд, пора все выяснить.

Вслед за Эйриком дядя Бьярни заскользил вдоль борта. Скьольд, ничего не говоря, последовал их примеру. Под корпусом «Большого Змея» воды было меньше фута.

Когда он шлепал по воде к берегу, каблук его «фицкора» задел о что-то твердое. Он нагнулся, ощупал песок концами пальцев и вытащил железный дротик с двумя крюками, снабженными заостренными бородками. Основание оружия было вставлено в головку из гладкого дерева, испещренную странными буквами, выгравированными раскаленным резцом, и украшенную грубым изображением лучистого солнца. На металле не было ни малейшего следа порчи. Значит, в горьковато-соленой воде реки он пролежал недолго.

— Дядя Бьярни, ты говорил в Гренландии, что скрелинги не умеют обрабатывать железо. Им даже неведомо, что железо существует. Может быть, кто-то из наших выковал этот дротик.

Эйрик живо перебил его:

— Посмотри на меня, Бьярни. Ты что-то недоговариваешь… Клянусь Тором, я знаю тебя не хуже, чем свой дракар. Ты что-то заметил и скрываешь от нас. Мы не женщины, и нам не нужно приукрашивать истину… Говори.

Да, на подвижном лице Бьярни Турлусона, как в зеркале, отражались все движения его души. Беззаботная веселость, неустанно мерцавшая в глубине его серых зрачков, подобных пылающему светлым огнем можжевельнику, внезапно сменилась безграничным изумлением.

— Пусть меня замучают тролли и ваны, если я лгу. Есть во всем этом что-то неправдоподобное. Эйрик… Клянусь, что тут буквы языка гэлов… Я не могу ошибаться. Эти знаки, конечно, остаются для меня непонятными, но я уверен, что такие же я видел выгравированными на бретонском острове Хеопвинов во времена, когда мой отец Хосвир Турлусон торговал с людьми Эйрика.

— У этих бретонцев нет никаких прав на Винеланд, — отрезал Эйрик. — Мы — властители моря, и я не знаю больше ни одного народа, который бы осмелился пойти по нашим следам.

— Эти люди не боятся пускаться в плавание по Океану, Эйрик, и они строят на своих верфях хорошие корабли из сердцевины дуба, по крепости подобные нашим «круглым» судам.

Столпившись на песчаном берегу вокруг двух вождей, воины ждали, когда закончится перепалка, но Скьольд с найденным оружием в руках яростно окликнул их.

— Клянусь Тором, вы здесь друг против друга, как игроки в мяч в большом зале Восточного поселка, тогда как там, наверху, вы можете все узнать.

Его зеленые глаза сверкали, а гладкое с тонкими чертами лицо светилось вызовом. Дядя Бьярни вспылил.

— Ты не имеешь права так говорить, Скьольд. Ты сын моего брата и…

— Он говорит, как думает, Бьярни. Скьольд становится мужчиной.

Эйрик Рыжий сказал свое слово. Скьольд ринулся по тропе, остальные последовали за ним. Камни перекатывались под их обутыми в кожу ногами. Примятая трава по обочинам указывала на то, что недавно еще здесь ходили люди. Терновник и вересковые заросли цепляли за одежду, низкие ветви хлестали их по лицу. Однако столь велико было их нетерпение, что они не обращали на это внимание. Выводок крупных птиц, похожих на петухов, испуганно кудахча, рассыпался по кустам…

Тяжело дыша, они вскарабкались по крутой тропинке.

У подножия кленов живые изгороди боярышника высотой в шесть футов, расположенные в шахматном порядке на исландский лад, преграждали вход в поселок Кросснесс, строения которого им были еще не видны. Эйрик вырвал щит из переплетенных остролистов, затыкавший единственный лаз в изгороди, и они, в едином порыве, ринулись в образовавшийся проход.

— Клянусь громовержцем Тором!

Эйрик покачнулся, и на долю секунды ему показалось, что кровь отхлынула от его сердца исполина. Кросснесса не было.

Кросснесс представлял собой треугольник высотой в сто саженей, а полоса кленов, являвшаяся его основанием со стороны земли, насчитывала полные сто двадцать саженей. Прошлой весной, помимо Длинного Дома, Эйрик и его товарищи по первому походу построили для Лейфа и поселенцев, согласившихся остаться в Винеланде, два склада длиной по сто футов каждый и шириной в сорок футов, предназначавшихся для сбора мехов и хранения урожая дикой пшеницы и винограда.