Викинг. Страсти по Владимиру Святому - [18]

– Тсс! – приложила палец к его губам Торви.

– Ну, хорошо, мы что-нибудь придумаем. Но чтобы не заподозрили, ты все же должна спать со мной. Иначе мне будет трудно объяснить…

Он и сам не знал, что именно объяснить, но понимал, что в надежде получить помощь, она будет сговорчивей. Почему-то не хотелось насиловать эту девушку, напротив, хотелось, чтобы она была покладистой. Делая внушение, Владимир стянул с нее рубаху и привлек к себе на ложе. Рука ловко нырнула в нужное место и…

– Ты беременна?!

– Тсс! Да, – зашептала на ухо Торви. – Ты можешь взять меня столько раз, сколько пожелаешь, но никому не говори о моей беременности и помоги бежать.

Желание брать ее пропало. Владимир отстранился, он ожидал получить девственницу, а христианка оказалась ушлой женщиной.

– Куда ты собираешься бежать?

– Я же сказала – в монастырь. Там мне помогут. Я не хочу, чтобы мой ребенок родился рабом!

– Эй, о чем это вы шепчетесь? Идите лучше к нам, вместе будет веселей, – позвал из-за тонкой дощатой стенки Торкиль.

Торви с ужасом и мольбой уставилась на Владимира. Тот усмехнулся:

– Нам и вдвоем хорошо, верно, Торви?

Юная женщина что-то проворковала и решительно уселась на князя верхом. Он блаженствовал и без умелых рабынь Торкиля. Торви умела не меньше и сама получала удовольствие от их близости, несмотря на осторожность из-за большого уже плода.

Возможно, из-за этого Торви вдруг перестала просить о побеге, ублажая Владимира несколько ночей подряд.

Но без конца это продолжаться не могло, ее живот рос, и скоро это стало бы заметно женщинам, с которыми она вместе работала, ела, мылась… Все знали, что Торви не спала с мужчинами, сразу возник бы вопрос: чей ребенок. Об этом жестко спросил и Владимир.

– Я дочь короля. Христианского короля.

– А ребенок чей?

Торви молчала.

– Чей?!

– Одного человека. Не спрашивай, ты же все равно не знаешь.

Владимиру надоели ее секреты, стало противно, и он согласился:

– Беги, когда хочешь. А почему ты не можешь бежать днем?

– Днем рядом со мной всегда Старуха и другие женщины. К тому же сразу увидят. Нужно ночью. Завтра сделаешь вид, что ты много выпил и заснул…

Он сделал, вернее, действительно слишком много выпил и действительно заснул. Сквозь дрему слышал, как она поцеловала и легко, несмотря на свое положение, скользнула с ложа прочь.

А утром сообщили, что Торви попыталась бежать, но до рассвета не успела пробраться вокруг озера, видно, не подозревала, что то, что издали выглядит как лесная опушка, в действительности берег внутреннего озера. Она не дошла до монастыря, но не пожелала быть пойманной и вернуться обратно и бросилась в море.

Торкиль рассказал, что никакая она не дочь христианского короля, такие здесь никогда не бывали. Родила Торви Старуха, которая, возможно, христианка и, возможно, дочь какого-то короля. Но Старуха сумасшедшая, живет на острове очень давно, ее привезли рабыней с далекого юга. Все, что девушка наговорила Владимиру, оказалось давнишней выдумкой самой Торви, а ребенок у нее от Хеги, и боялась она не рабства будущего ребенка, а мести Хельги.

Монахи забрали тело Торви, чтобы похоронить. Никто не возражал, мало того, Харальд предложил и Старухе уйти в обитель, но та отказалась.

Все это показалось таким ужасным, что надолго отвратило Владимира от любых рабынь – опытных или неопытных.

Близость с Торви и ее трагедия отвлекли Владимира и от его собственных невеселых мыслей, и от трудностей на новом месте.

Добрыня ворчал, что князь и тут нашел себе проблемы с женщинами.

– Оскопить тебя надо было в детстве, что ли? Займись делом, наконец!

– Каким?

– Я в первый же день посоветовал тебе научиться у варягов всему, чему только научат, но ты вместо этого снова полез под юбки.

– Они ничему не собираются меня учить, я не подросток.

– Ты хуже. Тем хоть можно приказать или по шее дать, а ты делаешь вид, что чего-то стоишь, и надуваешь щеки. Орать на тебя при всех не могу и приказывать тоже, иначе уважать никогда не будут, но сделай хоть что-то сам!

– А как же то, что ты мне внушал все время?

– Что? – удивился Добрыня.

– Что я древлянский князь, последний из своего рода.

– Одно другому не мешает! Древлянскому князю тоже хорошо бы владеть мечом и знать, чего он хочет помимо того, чтобы щупать девок! Ты даже в Полоцке умудрился нагадить!

Владимир обомлел:

– Но не ты ли подбил меня на нападение на Полоцк?

– Мы ехали умыкнуть дочь Рогволода, а не насиловать ее и не убивать князя! Если бы ты просто забрал княжну и объявил ее своей женой, а не бесчестил, Рогволод согласился на это. Но ты залез на дочь и убил князя, нажив целых два княжества врагов.

– Почему два?

– Потому, что Новгород тоже не простит, прежде всего Ставр!

– И что теперь делать?

Все же Владимиру едва исполнилось семнадцать, рослый и сильный, он нуждался в помощи мудрого советчика.

– Думать головой, а не передним местом! И прекрати видеть только женщин, в мире хозяйничают мужчины!

Владимир словно проснулся. И впрямь чем целую седмицу занимался? Ночью развлекался с женщинами, а днем отсыпался. Разве для этого забрался так далеко от дома?

Какого дома, где у него дом?

Кто он вообще теперь такой?