Викинг - [99]

Шрифт
Интервал

— Если король попросит передышки — подтянуть пояс, подвязать обувь, или смочить рот вином, или что-то в этом роде, — берегись его следующего движения.

Я поблагодарил его и отошел. Когда я вернулся к своему костру, Алан, Кулик и Куола уже легли спать. Аэла лежал, завернутый в одеяло, у костра пленников, рядом со своим телохранителем. Китти, сидевшая на корточках около тагана, подняла глаза.

— Для дана у тебя слишком добрые глаза, — сказала она, как всегда, загадочно, — и ты очень похож на короля.

— Есть надежда, что это не просто сходство, — ответил я, обдумав ее слова. Мое везение продолжалось, но от мыслей о судьбе дыхание мое участилось, что сразу же подметила Китти.

— Ты выглядишь сильным и быстрым, но лучше тебе подождать до рассвета со своим поединком, — сказала она.

— И что я буду делать? Я не могу уснуть.

Она засмеялась:

— Если мое дитя не может уснуть, я должна его убаюкать. Положи голову мне на колени, как когда-то.

Следующие слова я произнес, зевая во весь рот:

— Если я буду убит, вернись в Лапландию по волшебной рыбке, потом привяжи ее к черному камню и брось их в море.

— Зачем?

— Чтобы она не досталась христианам.

— Тебя будет волновать это, когда чудовища Хель примутся грызть твое тело?

— Я услышу их шаги над головой. Они правят почти всей землей. А я бы хотел слышать, как кили наших кораблей режут волны, как длинные весла бьют по воде, и снасти гудят от ветра, говоря, что норманны правят морем.

— Спи, мой сыночек, спи спокойно!

Когда я проснулся, уже пели птицы, и я подумал, как было бы трудно описать человеку, рожденному глухим, их трели и донести до его сердца всю возвышенность этих песен. Это столь же трудно, как объяснить слепому, что такое свет и тьма, описать кружение теней и растолковать, что такое красочные, яркие цветы на весеннем лугу. Сам я мог в свои двадцать пять лет, осязать, видеть, слышать, чувствовать запахи и вкус множества вещей. Если я сейчас умру, то смогу сказать еще не родившимся душам, что этот мир много лучше того, где они пребывают.

Я шел сражаться со смертельным врагом, и, быть может, он одолеет меня, но никогда мне не бывать его рабом, и он отлично знал это.

Аэла встретил меня на том месте, которое выбрали Рольф и Рудольф, и я увидел по его глазам, что он уверен в победе, как человек, привыкший побеждать, и эта привычка сделала его королем: есть исключения, лишь подтверждающие правила.

— Если кто-либо из вас захочет остановить поединок, чтобы сказать что-нибудь, или по какой иной причине, опустите оружие, — сказал нам Рудольф. — Другой должен сделать то же. Вы не должны продолжать бой, пока оба не будете готовы, тогда Рольф крикнет: «Бой!» Этот обычай распространен и среди христиан, и среди норманнов.

Первой моей мыслью было возразить против правил, по которым мой противник мог остановить бой, чтобы поправить обувь, или глотнуть вина или сделать еще нечто подобное. Но это значило лишить себя половины преимущества, которое я получил благодаря Хью. Был ясный день, я хорошо выспался и чувствовал себя отменно, и потому был готов в мгновение ока ответить ударом на удар и успеть заметить любое его движение. Он был хорошим бойцом, но и для него у меня найдется уловка или неизвестный ему прием.

Окруженные моими собратьями и его придворными, мы начали сходить. Едва скрестив с ним меч, я понял, что Аэла гораздо опытней меня, и знает об этом. Но еще я понял, что моя правая рука сильнее его руки, а глаз быстрее и зорче. Если он думал о нашем поединке, то тоже знал это. Осознав все это, я придумал, как вести с ним бой. Я решил сперва обороняться, противопоставив его искусству свою силу и быстроту, и не давать ему задеть меня, пока он не устанет. А это означало, что мне предстоит долгий бой.

И вот поединок начался, — странный, по-своему красивый, союз двух людей, и в этом единении я стал познавать человека, с которым бился. Это знание было предельно важным для меня, и я впитывал его, не задумываясь, счастье оно мне несет или же горе.

Если ненавидеть он мог весь мир, то любил он только себя. Он любил даже не зло, а его плоды, в отличие от Хастингса. Он не любил женщин, лишь их завоевание. Не он сам, а его тщеславие наслаждалось их красотой, и потому его наложницей могла быть любая красивая девушка, но сам он был плохим любовником. И оттого он казался жалким, но тем не менее был очень опасным в бою. Его страстью был не сам бой, а дикое, жестокое и холодное желание победить. Если бы это поле битвы было постелью, а он — прекрасной девушкой, ждущей меня с распростертыми объятиями, и я бы знал, что единственное желание, сжигающее ее, — желание утолить свою похоть, то я не сумел бы пересилить своего отвращение к ней.

Наступил, наверное, один из величайших моментов в нашей жизни. Мы были почти равны, и моя волчья быстрота едва ли уступала его мастерству. И смерть могла стать наказанием за малейшую оплошность. Но у нас не было недостатка в решимости окончить наш спор.

Когда мы начали поединок, сталь была бледной и блестящей, как луна. В лучах восходящего солнца она стала алеть, отражая лучи. Но Аэлу не привлекала красота рассвета и солнечные блики на клинках, которые он хотел окрасить кровью, его охватили ярость и удивление, что ему до сих пор не удалось это сделать.


Еще от автора Эдисон Маршалл
Александр Македонский. Победитель

Роман Э. Маршалла «Победитель» об Александре Македонском в присущей только этому писателю традиции рассказывает о человеке, чья страсть к любовным победам шла рука об руку с его ненасытной жаждой славы и власти. Александр начертал свое имя кровью и пламенем на страницах истории, создав величайшую монархию древности.Поставив весь мир на колени, он стал Победителем.


Мир приключений, 1918 № 02

«Мир приключений» (журнал) — российский и советский иллюстрированный журнал (сборник) повестей и рассказов, который выпускал в 1910–1918 и 1922–1930 издатель П. П. Сойкин (первоначально — как приложение к журналу «Природа и люди»). С 1912 по 1926 годы (включительно) в журнале нумеровались не страницы, а столбцы — по два на страницу, даже если фактически на странице всего один столбец. Журнал издавался в годы грандиозной перестройки правил русского языка. Зачастую в книге встречается различное написание одних и тех же слов.


Рекомендуем почитать
Рыцарский долг

Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».


Закат над лагуной. Встречи великого князя Павла Петровича Романова с венецианским авантюристом Джакомо Казановой. Каприччио

Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)


Поклонники змеи. Черная птица

Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.


Том 5. Золотая лихорадка. Курумилла

В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.


Пепел революции

В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.


Проклятый род. Часть 1. Люди и нелюди

«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.