Викинг - [94]
— Ты не поймал бы меня, если бы не этот проклятый меч, — сказал он мне, — ремни перепутались, и я не смог его отстегнуть.
— Тот самый? — спросил я.
При первом же отсвете огня я заметил знакомые деревянные ножны.
— Скажи своим людям заткнуть их большие уши, и я буду отвечать. — Но после этой дерзости он увидел Алана, стоящего рядом: большие уши певца ловили каждое слово, широко раскрытые глаза — впитывали мельчайшие детали происходящего. — Алан был с нами прежде, пусть останется и сейчас, — приводя свою бороду в порядок, сказал Аэла уже более подобающим королю тоном.
Я попросил своих людей отойти, оставив лишь Алана и моих верных спутников.
При Аэле находился только Рудольф, один из знатнейших эрлов; помня об этом и зная его в лицо, я позволил ему остаться молчаливым свидетелем происходящего.
— Если ты думаешь, что я все забыл, то ошибаешься, — продолжал король. — Я помню все подробности той ночи, и мой кузен Рудольф тоже. Энит подарила тебе меч, и ты отдал его Рагнару для последней битвы. Я говорил тебе, что когда отступит прилив, его найдут для тебя. Теперь ты можешь требовать его по праву обещанного или же по праву своей победы надо мной. Но ты не сделал этого до сих пор, и, похоже, уже не сделаешь.
— Ты не смог избавиться от него в реке, и я думаю, он, должно быть, просто не хочет с тобой расставаться, — сказал я.
— Его присутствие не всегда приносило удачу. Заметь, Оге, у него простой клинок, но из лучших толедских, его носил Огилви Сифилдский, дед моей матери. Когда он умирал, его единственной наследницей была внучка Энит, чьим отцом был мелкий рыцарь, сын кузнеца. Огилви завещал Мстителя, так зовется этот меч, самому достойному из ее сыновей, но сомневаюсь, чтобы старик верил, будто кто-нибудь из них сможет стать королем.
— Надо полагать, не верил, — сказал я вежливо; сам-то я был склонен верить в чудеса.
— Я был ее единственным сыном. В свою десятую зиму я впервые подошел к нему, и он порезал меня. Но когда я обнажил меч для поединка с Осбертом, он привел меня к победе, и Осберт бежал из своего королевства, а я ношу корону.
— Похоже, он любит тебя.
— Его любовь то обжигает, то леденит. Я не раз отказывался от него, но лишь для того, чтобы вновь опоясаться им. Однажды он разлучил меня с Морганой, когда я со своими гвардейцами пытался отбить ее у паломников, идущих поклониться гробу Одри в аббатстве Айл, которым Годвин поручил принцессу. Они дрались отчаянно, а Мститель завяз в кольчуге какого-то мошенника, и в суматохе они успели увезти ее в женский монастырь возле Линкольна, где она и пребывала, пока твои люди не выгнали ее огнем.
— Ты явился за ней все с тем же мечом.
— Я взял его для сражения с Осбертом, вернувшимся из изгнания. Осберт выбрал время, когда все мои помыслы заняты норманнами. Но я думал захватить заложницу, которая удержала бы тебя от войны, а тем временем разделался бы с ним, вот почему при мне Мститель. Но, вероятно, такова воля моего деда, переданная мне мечом: он, видимо, очень хочет, чтобы я был королем, но не имел Морганы, дочери Родри. Здесь и сейчас я отказываюсь от всех притязаний на нее и клянусь перед Иисусом, что никогда больше не стану пытаться получить ее.
— Слова человека, связанного, как курица, весят мало.
— Ты и не представляешь, сколько могут весить мои слова. Надеюсь, ты позволишь оставить мне мой меч, а значит, и корону. А я предложу тебе за это хорошую цену.
— Неплохая мысль, Оге! — сказал Алан, но я не понял всерьез он это или нет.
Китти, которая не могла понять ни слова, внимательно разглядывала меч.
— Какую цену? — спросил я, любуясь сиянием глаз Аэлы.
— Во-первых, половину золота, серебра и драгоценностей Нортумбрии.
— К слову сказать, я и так могу забрать все.
— Осберту тоже есть что сказать. Мои разведчики, встретившие его около Дона, донесли мне, что он собирает сильную армию. Хастингс плыл, чтобы отрезать его от Тайна, но опоздал, и Осберт может встать под стенами Йорка через двадцать четыре часа. Твоя армия подойдет сюда раньше, но у тебя гораздо меньше людей, чем у Осберта, и ты все равно потерпишь поражение. У меня же за стенами, в Йорке, сильный гарнизон, и я предлагаю тебе союз во всех твоих битвах. Все, чего я прошу, — это трон Нортумбрии.
— А все, чего прошу я, — огненную плату за мою отрубленную руку.
— Не будь дураком! Говорю тебе, я был другим, когда приказал отрубить тебе руку, и тебе не стоит идти по моим стопам. Ты ненавидишь меня, как и подобает мужчине, но я нужен тебе. Ты не сможешь разбить Осберта без моей помощи и лишишься жизни, если я решу заговорить.
— А ты лишишься жизни, если я выйду из терпения.
— Так какова же цена моей шкуры, Оге? Лишь несколько человек знают правду о гибели Рагнара; вся знать присягнула мне, и они будут верны мне, пока я король Нортумбрии. Но сейчас мое положение пошатнулось…
— Ты уже пал, Аэла. А я — восхожу.
— Не понимаю, о чем ты.
— Это понимает Китти, да и Алан тоже. Объясни ему, Алан.
— Оге Дан закрыл глаза по приказанию судьбы, и ему приснился сон, — сказал Алан. — Сейчас он открыл их вновь.
— Какие еще сны? — не понял Аэла.
— Которые мало кому снятся: я стану королем. Я хотел стать королем Нортумбрии, Эгберта сделать вассальным королем Дейры, а Моргану — моей королевой.
Роман Э. Маршалла «Победитель» об Александре Македонском в присущей только этому писателю традиции рассказывает о человеке, чья страсть к любовным победам шла рука об руку с его ненасытной жаждой славы и власти. Александр начертал свое имя кровью и пламенем на страницах истории, создав величайшую монархию древности.Поставив весь мир на колени, он стал Победителем.
«Мир приключений» (журнал) — российский и советский иллюстрированный журнал (сборник) повестей и рассказов, который выпускал в 1910–1918 и 1922–1930 издатель П. П. Сойкин (первоначально — как приложение к журналу «Природа и люди»). С 1912 по 1926 годы (включительно) в журнале нумеровались не страницы, а столбцы — по два на страницу, даже если фактически на странице всего один столбец. Журнал издавался в годы грандиозной перестройки правил русского языка. Зачастую в книге встречается различное написание одних и тех же слов.
Двое друзей — бывший виллан Жак из селения Монтелье и обедневший арденнский рыцарь сир Робер де Мерлан наконец-то стали полноправными членами ордена Святого Гроба, одного из наиболее могущественных тайных орденов крестоносного братства.Теперь, выполняя волю Римского Папы Григория Девятого, Жак и Робер в составе отряда рыцарей отправляются с некой секретной миссией в Багдад, чтобы тайно встретиться с наследниками великого Чингисхана. Речь пойдет о сокровищах Повелителя Вселенной…Но враги не дремлют и каждый шаг героев будет оплачен кровью…«Рыцарский долг» является продолжением уже известного читателю романа «Рыцарь святого гроба».
Путешествие графов дю Нор (Северных) в Венецию в 1782 году и празднования, устроенные в их честь – исторический факт. Этот эпизод встречается во всех книгах по венецианской истории.Джакомо Казанова жил в то время в Венеции. Доносы, адресованные им инквизиторам, сегодня хранятся в венецианском государственном архиве. Его быт и состояние того периода представлены в письмах, написанных ему его последней венецианской спутницей Франческой Бускини после его второго изгнания (письма опубликованы).Известно также, что Казанова побывал в России в 1765 году и познакомился с юным цесаревичем в Санкт-Петербурге (этот эпизод описан в его мемуарах «История моей жизни»)
Густав Эмар — признанный классик приключенческого жанра, романист с богатейшим опытом морских путешествий и опасных экспедиций в малоизученные районы Африки и Южной Америки. Он командовал пиратской бригантиной и томился в плену у индейцев Патагонии, и эти приключения писателя-авантюриста отражены в десятках блистательных романов, которые читаются на одном дыхании.В сборник вошли два романа Густава Эмара.Первый, «Поклонники змеи», — о зловещем культе Вуду, о магических обрядах и кровавых ритуалах гаитянских жрецов, которые выступили с оружием в руках против белых поработителей.Второй — о противостоянии белых поселенцев и техасских индейцев, возглавляемых отважным и жестоким вождем по прозвищу Черная Птица.Издание подготовлено по тексту 1898 года.
В пятый том Собрания сочинений известного французского писателя Гюстава Эмара входят романы «Золотая лихорадка» и «Курумилла», продолжающие цикл романов о приключениях Валентина Гилуа и его друзей.
В повести описывается промежуток с конца 1919 г. по конец 1921 г. на фоне окончания Гражданской войны в России. Человек, мало что помнящий, бежит из Москвы за страшное злодеяние, которое он случайно совершил против вождей Революции. Беглец был членом партии большевиков, но теперь ему вынесен смертный приговор и отсрочить его исполнение возможно только на Юге, где еще цепляются за последние клочки земли белые. Постепенно открывается предыстория беглеца, оказываются замешены потусторонние силы, стоящие за противоборствующими сторонами, высокая политика и простые человеческие судьбы, которые оказались раздавлены жерновами Революции.
«Люди и нелюди» – это первая часть романа «Проклятый род». Действие охватывает реальные исторические события: борьбу донского казачества с Крымской и Ногайской ордами, Ливонскую войну. Однако главные герои романа не царь Иван Грозный, не король Речи Посполитой Стефан Баторий и даже не лихой разбойный атаман Иван Кольцо, а простые казаки, истинные защитники Отечества и православной веры. Это повествование об извечных человеческих страстях, пороках и добродетелях, особо ярко проявляющихся в эпоху великих перемен.