Викинг - [80]

Мы разграбили Альхесирас, и я собственноручно поджег сарацинский храм, который называют мечетью. В тот день «Клык Одина» пронзил сердце врага, кровь стекала по клинку, и я мечтал, чтобы это была кровь христианина.

Затем у Малаги нас перехватил флот в сотню галер. Мавры жаждали мести, и нам пришлось выдержать тяжелый бой, в котором мы потеряли три корабля, прежде чем наши топоры, копья и мечи обратили в бегство оставшихся в живых.

Мы потопили десяток их судов, и они погружались в прозрачные воды, унося несколько сотен неверных и множество христиан-рабов. Сомневаюсь, что в эти солнечные и теплые края, вдали от наших северных морей, прилетали валькирии, чтобы забрать тела погибших викингов в Вальгаллу.

У Валенсии пришел наш черед обратиться в бегство. Из городских ворот вынеслись толпы всадников и прогнали нас к кораблям. У стен Валенсии пало около сотни воинов. Нашей единственной добычей было несколько рыжих фруктов, которые назывались апельсинами и желтых, зовущихся лиманами. Они несколько скрасили горечь поражения: викинги шутили друг над другом — давали откусить апельсин, а затем подсовывали довольному товарищу лимон.

Так как все прибрежные города были хорошо укреплены и охранялись сарацинским флотом, я подумывал, не предпринять ли поход в глубь страны.

Мы с Китти уже давно поняли, что хитрость плоха без мудрости и знаний, а потому мы обратились к ученому христианину, рабу, которого мы спасли с галеры. Его звали Павел. Алан мог разговаривать с ним по-латыни. В обмен на обещание освободить его, Павел рассказал, что река Збро, впадающая в море на пустынном побережье, может привести наши корабли к Сарагосе, которая находится всего в сотне миль от границы Наварры.

Хастингсу предложение понравилось, и хоть было странно сидеть с ним рядом на его корабле и потягивать вино из фляги без малейшего признака вражды, мы спланировали поход хорошо. На глазах у сарацин весь наш флот направился от Валенсии к югу. Они могли подумать, что мы решили вернуться домой. Вместо этого мы вернулись по морю назад. В тот день было облачно, и их корабли курсировали вдоль берега.

В Тортосе, в тридцати милях вверх по реке, мы взяли заложников, чтобы горожане не подняли тревогу и не вызвали флот сарацин, который запер бы устье реки. Сарагоса встретила нас крепкими стенами — реши мы сражаться, они задержали бы нас надолго. Но не имеющий кораблей гарнизон мавров не мог причинить нам никакого вреда.

Мы оставили там весь наш флот и одну треть войска, и быстро выступили на Наварру.

Вскоре нам пришлось выдержать бой с четырьмя тысячами копейщиков короля Гарсии. Я было подумал, что это одна из величайших битв нашего времени, но потом благодарил Одина, что не поделился своими мыслями с бывалыми викингами.

В этой стычке, как они называли бой, мы потеряли три сотни человек, однако победили и взяли Гарсию в плен. Тут я понял значение слов «королевский выкуп» — его казначей выплатил нам свыше тысячи фунтов чистого серебра. Даже Хастингс широко открыл глаза при виде такой кучи серебра. Это было больше, чем Париж заплатил Рагнару лет десять назад.

Я освободил Павла, и он мог вернуться в свой далекий дом. К моему удивлению, он пожелал остаться, так что я дал ему копье и щит погибшего викинга, и он присоединился к нам.

Несмотря на то, что мы забирали всех встречных лошадей, каждый воин нес на себе тяжелую поклажу, которая все увеличивалась с каждым пройденным поселением, — назад мы возвращались другой дорогой, просто ради новых впечатлений.

Их мы получили сполна у стен укрепленного города в долине. Жители, очевидно, ничего не знали о викингах, потому что вместо того, чтобы укрыться за стенами, они построились перед воротами. Их было много — наверное, весь город вышел с оружием в руках. Если бы у нас была возможность выбирать тактику противника, мы бы не придумали ничего лучше. Не зря говорят, что в битве грудь в грудь армия викингов может одолеть и вдвое, и втрое превосходящие силы за счет упоения боем, хорошей тренировки и дисциплины. И все же при такой численности врага мы бы понесли немалые потери.

Хастингс, Бьёрн, я и еще несколько ярлов уточняли последние детали перед боем. Викинги казались стаей светловолосых волков пред стадом оленей.

— Пусть они сражаются, — крикнул Бьёрн, нетерпеливо сжимая рукоять своей секиры, — они рождены для этого.

— Нам дорог каждый викинг, если мы хотим идти на Рим, — сказал я.

Хастингс уставился на меня.

— Рим? — озадаченно переспросил он. — Это большое слово.

— Не такое уж и большое.

— Этот вопрос отложим, пока не разобьем этих сынов Аллаха. Хотя могу поспорить, что добыча вряд ли окупит смерть многих хороших воинов.

— И все же нужно что-то делать. Куда им девать свой задор? Они успокоятся либо от драки, либо от веселой шутки.

При последних словах Бьёрна меня осенила идея. Я предложил ее хёвдингам как средство от жажды приключений. Конечно, это будет стоить нескольких жизней, но все как следует повеселятся. Бьёрну идея понравилась, и он сгорал от нетерпения попробовать. Хастингс взвешивал ее со своим обычным хладнокровием. Мне показалось, что принятие окончательного решения не обязанность, а право Хастингса. Его не любили, но никто не подходил для роли вождя викингов лучше, чем он. Хастингс во многом превосходил своего великого родственника, Хастингса Жестокого. Вдруг я с изумлением понял, что не предложил бы свой план, если бы здесь не было Хастингса, чтобы претворить его в жизнь.