Викинг - [3]
II
Гуннар встал со своего места у очага и подошел к повивальной бабке.
– Асгерд, – сказал он глухо, – не мучь меня: что там у вас?
Асгерд улыбнулась. Это с нею случалось редко, потому что была она немного странной, словно бы не жила меж людей, а скорее среди зверей. Правда, ведьмой ее не обзывали, но побаивались ее глаз изрядно. Не худо было время от времени задабривать Асгерд по прозвищу Старая Карга.
– Потерпи немного, – сказала она, шепелявя. – И подбрось-ка дров в очаг, чтобы сделалось светлей.
Она скрылась за дверью – крепкой, дубовой. И, пока дверь была открыта, Гуннар явственпо услышал крик. И он сообразил, что это дает знать о себе ребенок – новое живое существо на берегу этого фиорда, названного Каменным, потому что, кроме камня, ничего путного не было на его берегах.
Гуннар поступил так, как велела Асгерд, и пламя в очаге взметнулось высоко-высоко. Оно осветило просторную комнату, в которой собиралась обычно вся семья.
Вскоре вышла Старая Карга, и с пою еще две родственницы Гуннара и его жены – обе в летах и опытные в повивальном деле.
Асгерд держала в руках дитя – этакое красноватое существо со сжатыми кулаками, оравшее во всю глотку.
Гуннар стоял посреди комнаты, а женщины торжественно несли дитя.
«Его придется поить-кормить», – подумал Гуннар и начал прикидывать в уме, достанет ли у него сил и хватит ли урожая, будет ли рожать тощая земля необходимые злаки для разросшейся семьи. Жена его была женщина сильная, здоровая и могла наплодить много, много детей.
– Мальчик, – сказала Асгерд и указала глазами на безошибочный знак мужского пола. Она протянула дитя отцу согласно обычаю.
Гуннар медлил принимать… Размышлял…
Если отец повернется спиною к ребенку, если не возьмет его на руки, значит, малышу – погибель. В этом случае Гуннар выкопает в лесу могилку и уложит туда живого ребенка. Нет, он не засыплет его землей. Смерть сюда придет сама собою.
«Не возьмет», – решила Асгерд. Две другие женщины подумали точно так же. Одна из них пошла было сообщить роженице.
«Не возьмет», – думала Старая Карга.
Гуннар был словно каменный. А мальчик ревел, словно требовал решения скорого и справедливого. Решения человека, у которого всего две руки да соха, да клочок тощей земли.
Гуннар все думал. И та женщина, что направилась было к роженице, укрепилась во мнении, что Гуннар не примет ребенка. Она приблизилась к двери и на всякий случай оглянулась. Оглянулась в то самое мгновение, когда взялась за ручку тяжелой дубовой двери.
– Назад! – крикнула ей Асгерд Старая Карга и показала ей свои пустые руки.
Окропив дитя водою, Гуннар осторожно взял его к себе. Словно осознав свою судьбу, мальчонка успокоился в больших крепких отцовских руках.
Его назвали Кари. И к началу дальнейшего нашего рассказа исполнилось ему двадцать зим. И был он статен, высок ростом, в плечах чуточку узковат. Кари был единственным сыном в семье – старший брат его по имени Кольбейн утонул в фиорде, и остались у Кари одни сестры.
III
Теперь о Гудрид, дочери Скегги и Бергторы.
Ей минуло пятнадцать зим, когда ее впервые увидел Кари. Это было на другом берегу фиорда, недалеко от хутора Зеленая Низина. Сказать по правде, красавицей ее никто не считал. Но была в ней – в осанке, во взгляде серых большущих глаз, в ее тонкой и высокой шее, крепких икрах и маленьких ножках – некая дьявольская сила, которая привораживала молодых людей. (Впрочем, не только молодых, но и тех, кому перевалило за тридцать зим.) И одевалась она чудно, не так, как все девушки этого фиорда. Бабушка ее была великой мастерицей ткать и окрашивать ткани в удивительные цвета. Для крашения она выискивала такие травы и такие глины, о которых мало кто знал. Кузнец, добывающий железо из болотной тины, меньше вкладывал умения и хитрости в свое дело, чем бабушка Гудрид при крашении тканей для своей любимой внучки.
Гудрид всегда глядела прямо перед собой. При встрече не опускала глаз, подобно некоторым своим сверстницам. И взгляд ее был светел, как родник, голубеющий в дикой каменной чаше.
А появление ее на свет, вернее, первые минуты ее на этом свете отличались от тех, которые пришлись на долю Кари. Об этом можно судить по рассказу бабушки Гудрид, который приводится здесь дословно.
– Мучилась мать ее день, мучилась ночь, а разродиться не могла. То ли таз у нее был мал, то ли плод слишком велик. Что делать? Такова женская доля от сотворения мира… Скегги, и брат его по имени Флоси, и сосед Гицур, сын Ульва, сидели у очага в ожидании доброй вести: ведь должен же появиться первенец!.. Скегги томился ожиданием и попивал брагу, чтобы заглушить в себе тревогу… И брат его Флоси, и сосед Гицур, сын Ульва, тоже пили брагу заодно с ним. Вот как было!.. Когда же наутро после тяжкой ночи явилась на свет девочка, ее по обычаю поднесли к отцу. А пока несли девочку на руках, от двери до середины комнаты – Скегги улыбался, поджидая дитя. И принял на руки маленькую Гудрид. Так было! И радовался он первенцу своему, потому что ждал его. И выбрал имя сам, ни с кем не советуясь. И снова отнесли малютку к матери с превеликой вестью, что отец благосклонен к девочке и она будет жить!
Настоящий сборник рассказов абхазских писателей третий по счету. Первый вышел в 1950 году, второй — в 1962 году. Каждый из них по-своему отражает определенный этап развития жанра абхазского рассказа со дня его зарождения до наших дней. Однако в отличие от предыдущих сборников, в новом сборнике мы попытались представить достижения национальной новеллистики, придать ему характер антологии. При отборе рассказов для нашего сборника мы прежде всего руководствовались их значением в истории развития абхазской художественной литературы вообще и жанра малой прозы в частности.
«… Мин-ав почесал волосатую грудь и задумался.– Не верю, – повторил он в задумчивости.– Они выбросили все куски мяса, – объясняли ему. – Они сказали: «Он был нашим другом, и мы не станем есть его мясо». Он сказал – «Это мясо не пройдет в горло». Она сказала: «Мы не притронемся к мясу нашего друга, мы не станем грызть его хрящей, мы не станем обгладывать его костей». Он сказал: «Мой друг спасал мне жизнь. Еще вчера – пока не сорвался он с кручи – шли мы в обнимку в поисках дичи…» Да-вим бросил мясо, Шава бросила мясо.
«… – Почтенный старец, мы слушали тебя и поняли тебя, как могли. Мы хотим предложить тебе три вопроса.– Говори же, – сказал апостол, которому, не страшны были никакие подвохи, ибо бог благоволил к нему.– Вот первый, – сказал Сум. – Верно ли, что твой господин по имени Иисус Христос, сын человеческий, и верно ли, что он властвует над человеком в этом мире и в мире потустороннем?Апостол воскликнул, и голос его был как гром:– Истинно! Мы рабы его здесь и рабы его там, в царстве мертвых, ибо он господин всему – живому и мертвому!Абасги поняли старца.– Ответствуй, – продолжал Сум, – верно ли, что твой господин рожден от женщины?– Истинно так! – предвкушая близкую победу, сказал святой апостол.Сум сказал:– Скажи нам, почтенный старец, как согласуется учение твоего господина с учениями мудрых эллинов по имени Платон и по имени Аристотель? …».
«… Омара Хайяма нельзя отдавать прошлому. Это развивающаяся субстанция, ибо поэзия Хайяма – плоть от плоти народа. Куда бы вы ни пришли, в какой бы уголок Ирана ни приехали, на вас смотрит умный иронический взгляд Омара Хайяма. И вы непременно услышите его слова: «Ты жив – так радуйся, Хайям!»Да, Омар Хайям жив и поныне. Он будет жить вечно, вековечно. Рядом со всем живым. Со всем, что движется вперед. …».
«… Когда Умеду, жрец храма бессмертного Ра, прибежал во дворец и бросился на живот свой и оцарапал о каменные плиты нос свой, фараон Нармер не был еще живым богом, но первым номархом среди номархов Верхнего Египта.Фараон с удивлением и даже испугом наблюдал за тем, как ползает на тучном животе своем этот самый Умеду, не очень-то радивый служитель бога, обуреваемый ненавистью к верховному жрецу.И вот Умеду заговорил громко, очень громко:– О великий из великих, бессмертная река Хапи, дарующая зелень Египту, сильнейший среди львов, оплот справедливости во всей вселенной, Амон-Ра, владыка Мемфиса, попирающий своей стопою Дельту, Собек, Гор, Монту, Хатар, Агум, Сопду, Нефер-бау, Семсеру, Гор Восточный, Владычица Имет, которая на голове твоей, Совет богов на водах, Мин-Гор посреди пустыни, Великая госпожа Пунта, Горуэр-Ра и все боги Египта и островов моря, великий повелитель всего сущего, бог живой и бессмертный!Сильный телом и дланью своей, не раз проливавший вражью кровь, фараон впервые растерялся.
«Фараон Эхнатон» — повествование об одной из узловых эпох истории Египта (начало XIV века до н. э.), особенно богатой гениями зодчества, ваяния и живописи.
В начале нашего века Лев Жданов был одним из самых популярных исторических беллетристов. Его произведения, вошедшие в эту книгу, – роман-хроника «Грозное время» и повесть «Наследие Грозного» – посвящены самым кровавым страницам русской истории – последним годам царствования Ивана Грозного и скорбной судьбе царевича Димитрия.
Книга рассказывает о жизни и замечательной деятельности выдающегося русского флотоводца, адмирала Федора Федоровича Ушакова — основоположника маневренной тактики парусного флота, сторонника суворовских принципов обучения и воспитания военных моряков. Основана на редких архивных материалах.
«…Хочу рассказать правдивые повести о времени, удаленном от нас множеством лет. Когда еще ни степи, ни лесам конца не было, а богатые рыбой реки текли широко и привольно. Так же и Воронеж-река была не то что нынче. На ее берегах шумел дремучий лес. А город стоял на буграх. Он побольше полста лет стоял. Уже однажды сожигали его черкасы: но он опять построился. И новая постройка обветшала, ее приходилось поправлять – где стену, где башню, где что. Но город крепко стоял, глядючи на полдень и на восход, откуда частенько набегали крымцы.
Роман Д. С. Мережковского (1865—1941) «Воскресшие боги Леонардо да-Винчи» входит в трилогию «Христос и Антихрист», пользовавшуюся широкой известностью в конце XIX – начале XX века. Будучи оригинально связан сквозной мыслью автора о движении истории как борьбы религии духа и религии плоти с романами «Смерть богов. Юлиан отступник» (1895) и «Антихрист, Петр и Алексей» (1904), роман этот сохраняет смысловую самостоятельность и законченность сюжета, являясь ярким историческим повествованием о жизни и деятельности великого итальянского гуманиста эпохи Возрождения Леонардо да Винчи (1452—1519).Леонардо да Винчи – один из самых загадочных гениев эпохи Возрождения.
«… – Сколько можно писать, Рембрандт? Мне сообщили, что картина давно готова, а вы все зовете то одного, то другого из стрелков, чтобы они снова и снова позировали. Они готовы принять все это за сплошное издевательство. – Коппенол говорил с волнением, как друг, как доброжелатель. И умолк. Умолк и повернулся спиной к Данае…Рембрандт взял его за руку. Присел перед ним на корточки.– Дорогой мой Коппенол. Я решил написать картину так, чтобы превзойти себя. А это трудно. Я могу не выдержать испытания. Я или вознесусь на вершину, или полечу в тартарары.
Книга Кондратия Биркина (П.П.Каратаева), практически забытого русского литератора, открывает перед читателями редкую возможность почувствовать атмосферу дворцовых тайн, интриг и скандалов России, Англии, Италии, Франции и других государств в период XVI–XVIII веков.Сын короля Сигизмунда I и супруги его Боны Сфорца, Сигизмунд II родился 1 августа 1520 года. По обычаю того времени, в минуту рождения младенца придворным астрологам поведено было составить его гороскоп, и, по толкованиям их, сочетание звезд и планет, под которыми родился королевич, было самое благоприятное.