Вихри на перекрёстках - [22]

— А как же люди в вагонах? — спросил кто-то из ребят.

— Услышат взрывы, сами разбегутся. Меня другое тревожит: Войтик был около домика с месяц назад и ни бойниц, ни часового у входа не видел. А вдруг сейчас все это есть?

— Не станут они укреплять охрану именно здесь. Нет необходимости, потому что впереди, в партизанской зоне, и без того много их солдат. Тех, которые восстанавливают дорогу, — заметил Анатолий.

— Правильно, — согласился командир. — В хлеву возле домика есть комнатка, в которой живет какой-то старик. Он пилит и колет дрова, зимой топит печи, ухаживает за парой коней и кобылой начальника охраны. Войтик говорил — не кобыла, а чистая жар-птица! Я думаю сегодня ночью сделать разведку около домика. Если охраны нет, то и опасности нечего ждать, в противном случае придется придумать другой план уничтожения моста. Короче говоря, сориентируюсь на месте.

— А через реку как переберешься? — спросил Гриша.

— Переплыву.

— Не стоит, — озабоченно сказал Анатолий. — Сегодня туда лезть нельзя.

— Нельзя, — поддержал его Федор.

И Пылила согласился с ними:

— Не нужно лезть.

— Но почему? — Володю удивило их единодушие. — Семь раз отмерь, один отрежь. Не можем же мы действовать вслепую!

Хлопцы неохотно согласились с доводами Бойкача. Только Анатолий хотел вместе с ним переплыть речку, но командир отклонил его предложение: одному проще и легче. Ведь даже самые осторожные шаги двух человек наделают шума больше чем надо.

В сарае стемнело. Володя взял автомат и отправился в избу, чтобы отдать хозяину его одежду и надеть свою. А хлопцы опять улеглись на сене.

Слышно было, как попискивают и копошатся мыши да изредка доносился со стороны Жлобина гудок маневрового паровоза. На душе у Пылилы стало легче. Хуже всего переносил он теперь присутствие Володи и Вали, а их пока нет.

Снаружи послышался негромкий голос командира. Все поняли, что он с кем-то разговаривает. И вот вошли двое.

— Теперь мы все в сборе, — сказал Володя. — Валя пришла. В Дубовую Гряду не сунешься, там полно немцев: вывозят дубовые бревна, которые мы в прошлом году не дали забрать. Надо до рассвета и там мину подложить. Федя, бери винтовку, пошли к реке.

— Я с вами, — сказал Толик.

— Ладно, идем.

Осторожно огибая лозняк, партизаны двинулись по мягкому торфянистому берегу. Чем дальше отходили от временной стоянки, тем ниже опускался мост за синим горизонтом. Вот и небольшая излучина речного русла. Командир приказал Федору остаться здесь и в случае тревоги бить по охране моста, а сам вместе c Анатолием пошел дальше. За поворотом реки разделся, взял у Толика кепку, положил в нее пистолет и натянул на голову.

— Скоро вернусь, жди, — сказал он.

Быстрое течение подхватило Володю и наискосок понесло к противоположному берегу. Там он выбрался в прибрежный кустарник, взял в руку пистолет и, едва слышно ступая, направился к мосту. Густой туман скрывал парня, и скоро он угадал чутьем, что вот-вот должен показаться двор охраны. Жаль, что нельзя детально рассмотреть все вокруг: в такую тихую погоду в лучшем положении находится тот, кто стоит на месте.

Наконец Володя добрался до угла домика. Затаив дыхание, он прислушался, не сделает ли часовой хотя бы один шаг. Внезапно все тело охватил холод, даже зубы застучали. Убедившись, что возле дома никого нет, Володя выпрямился. «Значит, кроме немца, что сейчас на мосту, больше постов не ставят», — подумал он и направился к хлеву.

Обошел вокруг и остановился возле ворот. Опять прислушался. Нащупал железную ручку, ворота приоткрылись, и партизан пролез в образовавшуюся щель. Через маленькое оконце из отгороженного в углу помещения падал тусклый свет, красным блеском отражавшийся в глазах встревоженных лошадей. Володя открыл дверь и вошел в помещение. На топчане возле стены лежал бородатый старик, погрузившийся в глубокий сон. Возле двери на вбитом в стену костыле висело седло и уздечка. «Не взять ли коня?» — мелькнула мысль. Подойдя к старику, партизан слегка потряс его за плечо. Тот поднял голову, испуганно вытаращил глаза. Володя направил на него пистолет:

— Тихо, дед! Ни звука!

Старик спустил ноги с топчана, сел, все еще с ужасом глядя на человека.

— Оседлайте кобылу, — сказал партизан.

— Кто вы?

— Не все ли равно? Или вы только фашистам служите?

— Нет, я спрашиваю, откуда ты, сынок?

— Из Жлобина, из-под расстрела сбежал. Нужна лошадь.

— Нужно так нужно, — поднялся старик. — Только меня за это убьют.

— Ничего вам не сделают. Молчите, иначе стреляю!

— Хорошо, я оседлаю кобылу. Только вы меня тут снаружи заприте: просижу до утра, а там скажу, что кто-то украл.

— Правильно. Пошли!

Пока старик седлал кобылу, Володя светил ему фонарем. Было видно, что дед не так боится немцев, как привык к животному и жалеет его. Напоследок погладив кобылу по крутой шее, он вернулся в свой закуток, и Володя, набросив петлю на пробой, крепко запер дверь снаружи. Потом вывел кобылу из хлева, довел до берега реки и только там вскочил в седло. Лошадь смело вошла в воду, вытянула шею и поплыла к противоположному берегу.

Анатолий испугался, увидев, что кто-то плывет на коне. Быстро спрятался за куст, приготовил автомат. И ушам своим не поверил, услышав оклик выбравшегося на берег друга.