Вихри на перекрёстках - [18]

Только тут Саблин заметил, что впереди, за кустарником, плещется большое озеро. Здесь он никогда не бывал, но слышал от партизан, что зимой они в этих местах дрались с гитлеровцами. Озеро находится километрах в семи на запад от лагеря; стало быть, нужно держаться правее. Саблин подремонтировал сапог, выжал портянку, обулся. В большом походе обувь — главное, потому что ни один груз не принесет столько мучений, сколько плохая обувь.

Идти стало легче, но начали одолевать невеселые мысли. Саблин считал, что ему ни в чем не везет. Впечатление от первой операции, которая прошла успешно, испортила Валя. Нужно было ему тогда так сплоховать, что на обратном пути пришлось молчать и потом не вспоминать про бой на железной дороге. А теперь — на тебе: командир без войска. Неужели у него нет командирских способностей? Но ведь он все понимает, видит, кто чем дышит. Он был уверен на сто процентов, что детально продумал сегодняшнюю операцию. Правда, предложение Воробейчика было более разумным. Но не станет же командир роты подчиняться разведчику, ронять свой авторитет! Нужно всегда стоять на своем! Лишь при этом условии будет сохраняться дисциплина. Если потом и выявятся неправильные действия или какие-либо промахи, они не привлекут к себе внимания. А Саблин пока живет только той боевой славой, которую придает ему орден на груди. Боевой орден и Зину ослепил своим блеском. Она не раз признавалась, что любит мужественных и храбрых людей. Только напрасно Саблин связался с Зиной на глазах у всех партизан. Теперь она еще и ребенка ждет. А в роту чуть ли не каждый день приходят новые девчата. Зина связала его по рукам и ногам. Вот Валя не хуже ее — упустил. И все же в группе Бойкача Вале не бывать. Саблин найдет как поставить на место командира подрывников…

Неожиданно лес расступился, и показались шалаши лагеря. Жалко, что не въезжает, как обычно, на лошади, а возвращается пешком. Ничего не поделаешь, опять не повезло.

Мокрый по пояс, забрызганный грязью, Саблин не пошел в лагерь по тропинке, а полез через чащобу, чтобы незаметно юркнуть в свою землянку. Возле двери никого не было, и он нырнул внутрь. Зина лежала на кровати и тихонько всхлипывала, а рядом с нею сидела женщина, работающая на партизанской кухне. На столе — хлеб, котелок с клубящимся над ним паром.

— Чего она хнычет? — грозно спросил Саблин, подходя к столу.

Зина спрыгнула с постели, обхватила мужа руками за шею:

— Мне сказали, что тебя нет…

— Зина, тебе нельзя волноваться. Успокойте ее, — сказала женщина.

— Меня не так-то легко взять. Плохо ты знаешь своего командира, глупая. Ну, хватит реветь!

Женщине не понравились эти слова. Почувствовав себя лишней, она поднялась и вышла.

— Кто тебе сказал, что меня убили? — спросил Саблин.

— Все вернулись. Пинчук, Бизунок… Они не могли сказать, жив ты или нет, и я подумала… Всех разведчиков послали искать командира.

У Саблина мелькнула мысль: хорошо было бы, если б его царапнула пуля. Все-таки оправдание: командир ранен. А что он теперь скажет командирам взводов? Дело не в оправдании: как бы партизаны не посчитали его трусом. Есть ведь такие: раздуют из мухи слона, начнут придумывать анекдотики и веселить бойцов…

— Дай сухие брюки и позови ко мне Пинчука, — сказал Саблин жене.

Вскоре прибежал Пинчук. Саблин сидел насупившись. «Каким бы он был, — подумал командир взвода, — если бы так получилось по моему плану или по плану Воробейчика?»

— Сколько убитых?

— Пятеро наших.

— Чьи же еще там были?

— Неизвестно, где хлопец, который был с вами.

— Черт его знает. Подо мной убили коня, самого придавило так, что едва выбрался. Искали, и пришлось отсидеться в болоте.

— А у нас был один выход: прорываться через железную дорогу. Так и сделали.

— Вот как? Я ожидал, что вы повернете огонь на тех, что охраняли обоз. Тогда поддержал бы с тыла. А вы, значит, убежали…

Пинчук едва сдержался. Очень хотелось сказать, кто убежал, но посмотрел на Зину и промолчал.

— Я доволен, что вы живы. Повернуть огонь и продолжать бой было бы преступлением. Не меньше сотни гитлеровцев двигалось в обход засады. Они были в лесу, а мы, считай, на открытой поляне. С какого же тыла вы смогли бы нам помочь? Вы хорошо знаете военную тактику и стратегию, однако партизанская тактика приобретается только опытом и приходит со временем.

Саблину понравилось, что взводный признает его искусство в военном деле. А партизанский опыт — дело наживное.

— Разведчики еще не вернулись? — спросил он.

— Нет, ищут вас.

— Зачем нужна была эта паника?

— Кто же знал, где вы.

— Слушай, — обратился Саблин к взводному, — у старшины сапоги есть?

— Пары две немецких должны быть.

— Все равно, хоть турецкие. А то видишь, — и Саблин выставил ногу в оплетенном лыком сапоге.

— Хорошо, пойду скажу, чтобы принес.

Пинчук ушел, а командир роты пододвинул котелок и принялся жадно есть суп.

Зина, молчавшая все это время, сказала:

— Командир отряда у тебя спросит, при каких обстоятельствах погибли люди. Да еще трое ранены. Действительно, какие потери может понести рота, когда сама нарвется на засаду.

— Тоже мне стратег-диверсантка нашлась. Не лезь куда не надо!