Вихрь желаний - [25]

– Ты и так уже достаточно много обо мне знаешь, – протянул Тео.

– Но ничего о твоем прошлом.

– Прошлое не имеет значения.

– Ошибаешься. Именно прошлое делает нас теми, кто мы есть. Да и вообще, что, если твоя мать скажет что-нибудь про тебя, рассчитывая, что мне это известно, а я лишь буду недоуменно хлопать глазами?

– От шока она точно не умрет. Я очень скрытный человек, и она это отлично знает.

– Но ты не стал бы скрытничать с женщиной, с которой у тебя предполагаются серьезные отношения.

– Не путай меня с чувственными созданиями, которые свято верят, что отношения завязаны на бушующих страстях и абсолютной искренности.

– К чему этот сарказм?

– А это не сарказм. Это всего лишь простая реальность. Драмы не для меня, и я мог бы связаться лишь с той женщиной, что полностью разделяет мое мнение.

– Хочешь сказать, что выбрал бы такую же холодную и отстраненную спутницу, как ты сам?

– Я бы не назвал себя холодным и отстраненным, и, думаю, если ты хорошенько над этим поразмыслишь, будешь вынуждена со мной согласиться. – Наградив ее волчьей улыбкой, Тео с удовольствием отметил залившую нежные щеки краску.

– Совершенно неуместное замечание.

– Почему? Неужели просто потому, что ты сказала, что больше не хочешь ложиться со мной в кровать?

Бекки покраснела еще гуще.

– Это тут вообще ни при чем.

– Если ты хотела, чтобы я думал головой, тебе не следовало так одеваться.

Ненавидя себя за еще более неуместную вспышку радости, Бекки глубоко вдохнула. И как она только могла поверить, что сможет заняться с мужчиной сексом, и при этом ничего к нему не почувствовать? Она же совсем не такая.

Вот только Тео именно такой.

И он сам это прямо сказал.

Он укладывает женщин к себе в кровать, а стоит им на что-то понадеяться и стать хоть немного навязчивыми, как он, и глазом не моргнув, вышвыривает их вон и больше никогда о них не вспоминает.

Эмоциональные драмы… Она впервые слышала, чтобы кто-нибудь так презрительно отзывался о любви…

И как ее только угораздило влюбиться в такого человека? Да даже Фредди, несмотря на то что они и не были созданы друг для друга, был куда лучше. По крайней мере, он был способен на настоящие чувства!

– Если помнишь, – возразила она сухо, – ты сам заявил, что моя одежда не годится для маскарада.

Усмехнувшись, Тео живо представил, как горячие итальянцы жадно станут ее разглядывать, даже не пытаясь скрыть свой интерес.

– Ладно, в любом случае, – чем скорее они закончат обсуждать ее гардероб, тем лучше, – ты собирался рассказать мне о своем прошлом. Например, о том, что до сих пор помнишь, каково это – жить без денег, потому что я все равно не верю, что ты не всегда был богатым.

Когда же он в последний раз настолько ослаблял оборону в женском обществе? Ясные бирюзовые глаза, слегка приоткрытые губы, потрясающее тело… При всем желании Тео просто не мог отвести глаза от этого великолепия.

– Ты же не пытаешься меня превратить в одно из этих чувственных созданий?

– Да куда уж мне.

– А если я расскажу тебе свою душещипательную историю, ты станешь меня жалеть?

– Я не верю, что у тебя может быть душещипательная история.

Почему она чувствует себя так, словно он с ней заигрывает? Они же ведут вполне нормальный разговор… Вот только отчего сердце бьется так быстро?

– Моя мать… В молодости ей разбили сердце. – Просто не верится, что он действительно ей это рассказывает. Он же никогда и никому этого не говорил! – А я тогда был еще совсем маленьким.

– Что случилось?

– Отец внезапно погиб. Произошел один из тех дурацких несчастных случаев, о которых любят писать в желтой прессе. Оказался не в то время не в том месте. Мать же была безутешна. Она… – Тео отлично понимал, что ступает по тонкому льду, но все же решил продолжать. – За ночь собрала вещи, продала дом за бесценок и убежала так далеко, как только смогла. Разумеется, денег у нее не было. Ну или было совсем мало. Она без устали трудилась, пытаясь обеспечить меня всем, чем могла. Она внушила мне важность образования и проследила, чтобы я получил самое лучшее. Она изводила себя до полного изнеможения, но вывела меня в люди, потому что, кроме меня, у нее никого не осталось.

И с тех пор так ничего и не изменилось. Мать так и не смогла пережить свою утрату, но раз она наконец-то заговорила о том, чтобы вернуться в Лавандовый коттедж, Тео надеялся, что ей стало хоть немного лучше. А если у нее еще и появится надежда наконец-то стать свекровью, а потом и бабушкой…

– Теперь понятно, почему это для тебя так важно, – просто сказала Бекки.

– И как, тронула тебя моя душещипательная история?

– Не будь таким циничным.

– Когда мы прилетим в Италию, матери станет немного спокойнее. Тетя не стала ей говорить, что я знаю, почему она попала в больницу, и это хорошо. Мама очень гордая женщина, и, думаю… ей стыдно, что она докатилась до того, что не могла жить без выпивки.

– Понятно, – шепнула Бекки.

В ее сочувствии не было ничего навязчивого, и Тео невольно бросил на нее благодарный взгляд. Наверное, все дело в профессии, которая заставила ее постоянно сталкиваться с людьми в сложных обстоятельствах. С людьми, которые искренне любят своих животных и неизбежно льют над ними слезы, когда ветеринару приходится их усыплять…