Вихрь - [7]

М и т ь к а. Погоди, бабка, узнаешь. (Ищет воду, поддевает ковшом, идет к лохани).

С т а р у х а. Митенька, соколик, взгадай-ка на моих сынков. Трое ведь у меня забриты. Каковы?

М и т ь к а (льет в лохань воду). Кровь, кровь. (Кричит.) Ой! Ой! Ой!.. Крови-то сколько. Ой!

С т а р у х а. Господи Христе. Не про моих ли?

М и т ь к а (собирает чурочки, бабки, бутылки, ставит на стол, как солдат, приговаривает): Войско. Людишки. Комаришки. Человечинка. Цари велели. Князья велели. Митрополиты благословили. Кнутом. Крестом. Иди, брат, иди. Не кобенься. Становись. Вот так. Вот сюда. А это генерал. Здраю-желаю, ваше благородие! Людишки-комаришки... У у-у-у, сколь много!

С т а р у х а. Чего-й-то солдаток-то моих нету. Седой вечер уж... совсем с панталыку сбились бабы. Гуляют и гуляют. Пьянство да картеж.

М и т ь к а (взмахивает косой). Эй, молись Богу! Поддержись! (И все чурки с прискоком сшибает на пол.)

С т а р у х а. У тебя, Митенька, тоже война идет?

М и т ь к а (вопит). Кого это я убила? Кого это я убила? (Садится за стол и громко, но притворно плачет.) Кровь, кровь...

С т а р у х а (прядет). Много народу поубавят. А все бары, господишки. Чтоб вольготней жилось. А то густо, видишь ты, теснота, земли мало. А сердечушко болит, болит...

М и т ь к а (вскакивает, берет кнут и дерет лубочную картину "всех владык мира") Раз! Раз! Раз!.. Цари, короли, бубновые тузы. Султаны... Раз, раз!..

(Входит урядник).

У р я д н и к. Митька, что ты. Брось!

М и т ь к а. Вот, брошу! (Швыряет в картину сапогом и убегает.)

С т а р у х а. Здорово, твое благородье... Здравствуй, светушко.

У р я д н и к. Вот что, старая - я тебя в чижовку заберу.

С т а р у х а. Ой, что ты, окстись...

У р я д н и к. Слух есть - вином торгуешь. Притон у тебя, картеж, скандалы.

С т а р у х а. Брешут, светушко, брешут. Откуда у меня вино? Званья нет... Вот хоть к иконе приложусь.

У р я д н и к. Врешь. (Грозит плутовато пальцем.) И мастерица же ты врать.

С т а р у х а. Вот с места не сойти... Разве что капелька какая, чуть-чуть. Ужо-ко я... (Открывает шкап, вынимает бутылку.) Как есть на донышке. На-ка, выкушай, гость дорогой... На-ка, светушка.

У р я д н и к (выпив и заглянув в шкап, достает из шкапа четверть). А это что? Капелька? Это, по-твоему, капелька? Хе-хе.

С т а р у х а. Ой, батюшки! Подсунул кто-то. Вот те Христос, подсунул...

У р я д н и к. В таком случае, я конфискую, по-русски говоря, с собой возьму.

С т а р у х а (вырывая четверть). Что ты, что ты, светушка! Оно чужое... Нешто можно?.. Кто поставил, тот и возьмет... Я чужого капли не отдам. Как можно... Ужо-ко, светушка, я те в бутылку отолью... (Отливает.) На-ка... Гля здоровья... На вот еще рублевочку - другую... Уж не утесняй, светушка...

У р я д н и к. Только тихо чтобы. Без огласки. А то третьего дня у вас тут караул кричали на все село.

С т а р у х а. Ой, что ты, светушка... Это петухи... Краснобородый-то бык быком орет. Зарежу вот ужо...

У р я д н и к. Знаем этих петухов-то. (Уходит и, задерживаясь у порога). Да, вот что. Как тебя... Бабка Дарья... Ты только не пугайся. Ничего такого особенного нет.

С т а р у х а. Что скажешь, светушка?

У р я д н и к. Страшного, говорю, нет, или особенного чего такого. Однако, все под Богом ходим... Да... (Подходит к ней.) У тебя трое сыновьев на войне-то?

С т а р у х а. Точно, батюшка, точно. Как есть трое.

У р я д н и к. Ну, вот. Отлично. Значит, государю служат, престол-отечеству... Так. И ежели их, скажем, ранят, вечную пенсию они будут получать.

С т а р у х а. Ой-ой...

У р я д н и к. А ежели, к примеру, убьют, - тебя начальство не оставит. Чуешь?

С т а р у х а. Ой, светушка...

У р я д н и к. Да ты не пугайся. А только что... Ну, как бы тебе сказать... Видишь ли, в чем дело-то... Слух такой есть, слух.

С т а р у х а. Слух? Какой же слух-то, светушка?

У р я д н и к. Писарь сказывал. Будто двух твоих сыновей убили... А третьего ранили. Раненого-то вот привезут ужо.

С т а р у х а (ноги подкашиваются, валится на табуретку, отмахивается руками). Ой, борони Христос. Что ты! Что ты!

У р я д н и к. На все воля Божья.

(Появляется Митька-Смерть, схватывает забытую им косу и, вытянув урядника кнутом, с хохотом убегает.)

У р я д н и к. Ах, ты опять!.. (Бросается за ним, схватив бутылку водки.)

(Навстречу две солдатки: Мотря и Настасья.)

М о т р я (уряднику). Эк тя носит-то! Было с ног сшиб.

С т а р у х а. Ой, девки, девки...

М о т р я. Чего такое доспелось?

С т а р у х а. Да ребят-то наших... убили быдто, да изранили... Ой, девки!

М о т р я. Которого?

Н а с т я. Не моего ли?

С т а р у х а. Ой, и не знаю ничего. Округовела на вовся. Ой, головушка моя.

(Входит Митька-Смерть, лицо закрыто.)

М и т ь к а (тычет пальцем в Настю). Петьку убили. (Тычет в мать): Фомку убили. (Тычет в Мотрю): Антон жив. Чурка, кочерыжка. (Встает на четвереньки, ползет по полу, залезает на кровать и задергивается занавеской.)

С т а р у х а (плачет). Сыночки мои желанные... Ой, лихо мне.

Н а с т я (тихо плачет).

М о т р я. Чего воете! Может урядник-то с пьяных глаз наговорил. Эвот он какую беду намолол Оксе Фоминой. Наврал все. (Идет к шкафу, наливает водки, пьет.)