Вигнолийский замок - [15]

Вслед за всадниками выкатилась карета с красным баронским гербом, на котором орел, по моему мнению, похожий на курицу, сжимал лапами широкий и явно бутафорский меч.

Лошади успокоились, и почему-то все замерло. Немая сцена длилась несколько секунд. Потом какой-то храбрый балбес, находящийся справа от кареты, замахнулся копьем на одного из моих воинов. То ли у арбалетчиков не выдержали нервы, то ли они просто искали предлог для драки, но балбес упал, получив сразу три болта. Досталось и другим: из пятерых всадников сопровождения выжил лишь самый разодетый. Роскошный фиолетовый плащ с золотым шитьем спас его. Мои люди явно не хотели выслушивать упреки в том, что их действия оставили нас без выкупа за богатого пленного.

Я на секунду снова задумался об арбалетах. Они, конечно, хороши, когда находятся в правильных руках, но проблема в том, что часто эти руки совсем неправильные. Мои доспехи не могли выдержать прямой удар из качественного арбалета, несмотря на все старания кузнеца. Это меня волновало и стимулировало к поиску доспехов получше.

Между тем, когда солдаты стаскивали на землю пленника в фиолетовом плаще и кучера в драном тулупе, Никер подошел к карете и распахнул резную дверцу. Как только поэт заглянул внутрь, его глаза расширились, и он сделал движение, будто хотел снова закрыть дверцу, чтобы не видеть того, что было там, в глубине кареты.

– Что ты нашел, Никер? – с любопытством спросил я, подходя поближе.

– Да вот, полюбуйся, Арт! – поэт очертил рукой полукруг, словно приглашая меня внутрь.

Я в карету не полез, а просто заглянул.

Там, утопая в розовых подушках, сидела девушка, симпатичная блондинка, одетая в белое, расшитое жемчугом платье. В ее руках дрожало вышивание: тот самый герб Праста, похожий на курицу.

– У нас скоро будет не замок, а женская тюрьма, – Никер высказал мои собственные мысли.

– Вы кто, миледи? – поинтересовался я, пытаясь придать голосу доброжелательность.

Девушка шевельнулась. Ее серые глаза перескакивали то на Никера, то на меня.

– Эмилия… из рода Гуфье, – запинаясь, произнесла девушка.

– Старинный род, – тоном знатока отметил Никер. Я сухо кивнул девушке, что отдаленно напоминало вежливый поклон. Брови поэта устремились к волосам от удивления.

– Миледи, чрезвычайно польщен знакомством, восхищен вашей красотой и… как там дальше, Никер?

– Готов ко всяческим услугам, – подсказал поэт, пораженный моей несравненной вежливостью.

– Ну да… польщен, восхищен, готов… и так далее, – я откашлялся. – Эмилия, а что вы, собственно, делаете здесь, в карете этого мерзавца Праста?

Девушка потупилась, но я решил не давить, а вести себя как можно мягче. Ведь эта Эмилия не сжигала мою деревню и не пыталась отравить весь замок.

Через несколько минут мы с Никером все-таки установили истину. Оказывается, Праст решил жениться и сумел договориться о союзе с довольно приличным родом. Эмилия спешила к своей собственной свадьбе с бароном, которая должна была состояться через три дня.

– Розалинда знала, кто едет и зачем, и специально подбила нас напасть на эту карету, – шепнул мне Никер. – Женщины!

Я кивнул. Мои мысли занимал простой вопрос: равна ли стоимость Эмилии украденному ящику гвоздей?

Глава 6

Во второй половине того же дня, когда мы готовились к обмену магички на Антуана, в мой замок прибыл незнакомец и изъявил желание вступить в войско. До этого времени я формировал гарнизон исключительно из местных. Обычно кто-то кого-то рекомендовал, родственника там или друга, потом мы с Никером и десятниками устраивали смотрины и, если человек подходил, принимали его. Новичок сразу попадал в цепкие лапы Рупрехта, который обучал азам воинского дела, затем Алессандро преподавал искусство обращения с копьем и верховую езду, Антуан учил премудростям обороны замка и действиям в строю, а я – фехтованию мечом. После нескольких недель занятий у нас получался вполне приличный боец, а через полгода такого молодца не стыдно было бы зачислить и в графскую гвардию.

Однако незнакомец прямо сказал, что он не местный, что зовут его Ракшан, что он родился и вырос далеко на востоке рядом с Алтайскими горами. После такого заявления мы с Никером пригласили его в главный зал и созвали десятников.

– Что за Алтайские горы такие? – Рупрехт пригладил жесткую седую бороду. – Кому они принадлежат? Людям или?..

– Или, – сразу ответил Ракшан. – Наш каган Юн-Амрат как-то попытался проникнуть в залы гор. Тысяча магов, десятки тысяч воинов – все остались там. Каган тоже.

Черные глаза Ракшана смотрели внимательно, а его небольшие руки демонстративно лежали на столе, будто показывая, что их владелец прибыл с честными намерениями. Лицо гостя было покрыто многочисленными мелкими шрамами – следами от черной оспы.

– А язык ты где освоил? – Никер, казалось, был озабочен разглядыванием нового синего пера на коричневом берете, который вертел в руках. Но я знал, что мой друг – сама внимательность. – Твой акцент едва заметен.

– Я десять лет жил около Рима, служил герцогу Марио Сценза, – Ракшан отвечал кратко, по-военному. – Но герцог умер, а его сын не сумел удержать владения. Армия распалась. Кто-то остался, а я предпочел уйти.